Искушение - Трейси Вульф (2020)

– Мне нравится ход твоих мыслей, – говорит Джексон, повернув меня так, что я оказываюсь между ним и стеной. Затем проводит губами по моему подбородку, горлу, пока не доходит до подключичной ямки.

– А мне нравится, как ты это делаешь, – отвечаю я, зарывшись пальцами в шелк его волос и прижавшись к нему.

– Хорошо. – Он отодвигает губами мой воротник, чтобы поцеловать ключицу. – Потому что я собираюсь делать это долго-долго. Ведь ты моя суженая.

– О боже, как слащаво. – Словно из ниоткуда появляется Хадсон. Глаза у него такие же заспанные, как и у Джексона, половина волос стоит торчком. Но его сарказм – как всегда – тут как тут. – Думаю, мой брат мог бы придумать реплику и получше. Или он собирался просто оттиснуть свое имя на твоей заднице и поставить на этом точку?

Я со стоном отстраняюсь от Джексона и поворачиваюсь к Хадсону, который стоит, прислонившись к дверному косяку.

– Знаешь, что? Выкуси.

– Я бы с удовольствием тебя укусил, – отвечает он, придвинув свое лицо к моему и оскалив клыки, и его голубые глаза яростно блестят, глядя в мои. – Какое место на твоем теле ты бы предпочла?

По моему телу пробегают мурашки, и это настолько пугает меня, что я быстро отшатываюсь от него – от них обоих – так быстро, что едва не приземляюсь на задницу.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Джексон и поддерживает меня рукой, предотвращая падение.

– Конечно. Я просто…

– А, думаю, я понял. – Он вскидывает бровь. – Проснулся Хадсон?

– Да. – Я наклоняюсь и прижимаюсь лбом к его груди. И шепчу: – Прости.

– Не извиняйся, – отвечает он. – Во всяком случае не за это. – Он делает мне знак сесть на диван, а сам идет в спальню. – Подожди, пока я почищу зубы и оденусь. И мы пойдем.

– Тебе незачем спешить. У нас есть время, – говорю я, когда он закрывает за собой дверь. В основном потому, что я планировала провести еще несколько минут с ним наедине до того, как мы спустимся к остальным… и до того, как проснется Хадсон. Видимо, мне не следовало заходить в кафетерий. Но вчера Джексон весь день выглядел таким измученным, что я решила принести ему поесть.

– Попить. – Хадсон плюхается на стул, стоящий напротив дивана. И, развалившись, вытягивает ноги перед собой и складывает руки на груди. Его зубы сжаты, и видно, что сейчас он раздражен, как никогда.

Я тоже чертовски раздражена.

– О чем ты? – резко бросаю я, поскольку сейчас мне совсем не хочется быть любезной.

– Он не ест, а пьет.

– Не все ли равно? – Я сердито смотрю на него. – И вообще, перестань подслушивать мои мысли!

– О каком подслушивании может идти речь, если твои мысли просто-напросто кричат на всю округу, как зазывалы на карнавале? Так что их трудно не услышать. И меня от этого тошнит.

– Знаешь, что? Ты ведешь себя как козел, и мне непонятно почему. Что, вчера ты израсходовал всю норму любезности на этот месяц?

– Может, ты хочешь сказать – на этот год? – спрашивает он с гадкой ухмылкой.

– Скорее уж на десять лет. – Я встаю и подхожу к столу у двери, чтобы взять мой горячий шоколад – и какую-нибудь книгу. Потому что мне совсем не улыбается провести следующие несколько минут, слушая нытье Хадсона.

– Поищи в противоположной части комнаты. По-моему, там есть сборник сказок – ведь ты все равно потчуешь себя всякой брехней.

– О боже! – Я резко поворачиваюсь к нему, сжав кулаки. – Да что с тобой? Ты ведешь себя как последний говнюк!

Поначалу мне кажется, что он ответит мне – видно, что он много чего хочет сказать, когда придвигается ближе, – но он просто буравит меня взглядом горящих глаз, стиснув зубы.

Проходят томительные секунды, напряжение между нами растет, но, когда я уже готова психануть или заорать на него – или сделать и то и другое, – из спальни выходит Джексон с черной курткой в руках.