Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

— Ну, ну, где же ваша профессиональная этика? Ведь не можете же вы действительно просить у меня Алкагест? Мой дом ваш, мой сад, мой стол, моя библиотека, все, что я имею, но даже я отказался бы купить себе новую молодость такой ценой, выпив это.

— Значит, вы станете возиться с морскими свинками и кроликами и отказываетесь сделать меня вашим подопытным? Отказываетесь спасти мою жизнь?

— Дело не в этом, — ответил старик, теперь показывая некоторое раздражение. — Как может быть, чтобы человек, умственно развитый, как вы, настолько меня не понимал? Кох или Пастер с новой сывороткой, Эрих со своим 808-м, неужели вы считаете, что они могли бы применить свои открытия, как следует их не разработав, пытаясь помочь одному человеку? Разве весь мир не осудил бы и не проклял их за такой поступок? Ждите. Наберитесь терпения. Посмотрим. Если вы, как я надеюсь, ошибаетесь касательно вашего состояния и согласитесь погостить у меня несколько месяцев, кто знает, что может случиться? Успокойтесь, мой друг, и мы посмотрим.

Проклятие сорвалось с бледных искривленных губ американца. Во внезапном приступе гнева, явив силу, о которой он у себя и не подозревал, обезумев от призрачной надежды, он набросился на Иль Веккьо. Тот, прежде чем смог уклониться или ударить в ответ, или даже позвать на помощь, оказался схвачен за ворот, перекрученный так, что пресеклось дыхание. Деннисон научился этому приему много лет назад в полузабытые дни в колледже. И теперь, четыре десятка лет спустя, воспользовался им. Иль Веккьо задыхался, бился, хватал ртом воздух и взмахивал обеими руками. Золотой сосуд, пролетев по дуге, глухо ударился о цемент и укатился. Деннисон последним усилием, оставшимся у него, швырнул задыхающегося патриарха о верстак, и тот упал без чувств среди обломков аппарата. Затем с кошачьим проворством американец метнулся туда, где лежала остановившаяся в углублении близ раковины золотая фляжка. Миг, и Деннисон подхватил ее.

— Жизнь! Жизнь! — завопил он с кудахтаньем безумца. И, отвернув крышку одним скорым движением, осушим содержимое до последней золотой капли.

Глава 6. Рождение тайны

ЛЕТУЧИЙ И ЧИСТЫЙ, словно самые высокие трели органа в соборе, теплый, щекочущий и неуловимый, насыщенный грозными неземными силами, которых не описать словами людских языков, Алкагест, обжигая горло американца, прошел по нему вниз.

Нетвердо отступив на шаг-другой, он стоял, одной рукой опираясь о стену, а другой схватившись за грудь. Краска то проходила по его лицу, то пропадала. Он тяжело дышал. Глаза его закрылись, а затем раскрылись, безумные, ошалелые. И вдруг возникла дрожь, бурная, неуправляемая, распространившаяся по всему телу. Голова шла кругом. Он вцепился в угол стола. И стоял долгий миг, ослепленный, неспособный что-либо понимать. А лаборатория вертелась вокруг него, точно нелепая, невообразимая карусель. Но мало-помалу слабое осознание того, где он и что происходит, начало пробиваться в его разум. Он увидел где-то далеко искаженную и нереальную, точно во сне, фигуру Иль Веккьо, пытающегося подняться оттуда, куда он упал. На миг эту картину сменила полная пустота. Затем опять замельтешили образы, словно кадры на испорченной и рваной пленке. В ушах раздался гул, то нарастающий, то слабеющий, так море гремит в непогоду во впадинах скал. Затем словно огромная неподвижность одолела все мысли, чувства и ощущения. И вдруг слепящий свет разлился во все поле зрения. Что-то не то творилось с его сетчаткой. Свет образовал мощное бриллиантовое кольцо, затем рванул вовне, разорвавшись на блистательные потоки. А голову точно охватил крепкий проволочный обруч. Деннисон потерял равновесие и стал падать.