Не оскорбляй босса, опасно! - Светлова Маргарита

— Знаете что, Марат Рустамович, — цежу сквозь зубы и поднимаю взгляд на мужчину, — по-моему, эту писульку вы составляли, не пользуясь органом для этого предназначенным, а именно мозгами, судя по написанному… — медленно мну листок, — вы думали… кх… другим органом, который, кстати, для этого не предназначен, — показала глазами в область ширинки, вновь подняла взгляд: — Посему читать записки сумасшедшего я не намеренна, уж тем более изучать тщательным образом. Извините, но душевное равновесие мне дорого. Посему считаю, что место этому «шедевру» здесь, — медленно подхожу к урне для мусора и, бросая туда скомканный лист бумаги, разворачиваюсь к несостоявшемуся боссу, продолжаю: — Простите, что не смогла оценить ваш фундаментальный труд, и за отказ работать на «почётной» должности вашей персональной шлюхи. Но по мне полы мыть предпочтительней, чем делать то, что там написано.

— Смелая? — как ни в чём не бывало интересуется он.

— Нет, злая. А если более точно выразится — я в ярости! — далее продолжаю испытывать его терпение в надежде, что психанёт и пошлёт меня ко всем чертям. Если бы я знала на тот момент, что джигит уже всё для себя решил, и мои жалкие потуги вывести его из себя — напрасный риск, то прикусила бы язык и не нарывалась на неприятности.

— Ну это типичное состояние для женщин, которые понимают, что разгульный образ жизни больше продолжать не смогут.

Я аж поперхнулась от такого гадкого обвинения и решила уточнить:

— Пр… простите, какой образ жизни?

— Беспутный, — не моргнув и глазом, оскорбил он меня вновь.

Ах ты, козёл горный! Я смекнула: если он меня считает такой, почему бы и не играть эту роль? Он явно брезгует гулящими женщинами, вон сплошные запреты в лже-договоре прописаны. Хотя к чёрту игры, скажу всё, что думаю на этот счёт, заодно и узнаю рамки дозволенного, хоть буду знать, когда вовремя заткнуться, или что можно говорить, а что нет. Как говорится, проведу разведку боем, надеюсь, не прикопает меня в лесочке.

— Куда нам до вашего беспутства, — дала волю женской язвительности, — как насчёт справочки от вас?

— О как! Ты, оказывается, следила за моей интимной жизнью? Не скажу, что польщён, скорее, удивлён, — с сарказмом ответил он.

— Что вы, я не следила! Просто земля слухами полнится, не могу же постоянно затыкать уши, когда очередная ваша пассия рассказывает, какой вы мачо! — парировала я. Преувеличила, конечно, но и он тоже загнул.

— А вот слухи слушать не стоит. Мои любовницы подписывают контракт о неразглашение наших отношениях, так что тот, кто так красочно описывает свой интимный опыт, явно не были со мной близки.

— Ну-у, — протянула я, — тогда они сны с вашем участием описывали, — не осталась я в долгу. — Кстати! — воскликнув, подняла палец вверх, — насчёт ваших любовниц… не пойму, зачем нанимаете меня на работу со столь своеобразными обязанностями, если у вас в этом плане всё в ажуре? — Он удивлённо приподнял бровь, пришлось освежить память: — Сами же только что утверждали, что у вас с этим нет проблем. Да и до уровня ваших драгоценных я, мягко выражаясь, не дотягиваю. Или всё же проблемы имеют место быть, раз решились на столь отчаянный шаг? — посмотрела на него, как психиатр смотрит на больного — может, подействует, и он откажется от бредовой идеи.

— Все вопросы задала? — ушёл он от ответа.

— Если честно, ответы мне и не нужны, так как работать я на вас не собираюсь, — решила прекратить этот фарс, надоело, — и нашу встречу постараюсь забыть, — ответив, разворачиваясь к выходу и уже ухожу, но он останавливает — на меня напал ступор после его слов.