Смерть на рассвете - Мейер Деон

— Она может предоставить нам рекламную площадь. Совершенно бесплатно. Во всех газетах ее концерна, которые выходят в нашей стране!

— Сегодня вечером она приглашала меня на ужин, — вдруг вспомнил ван Герден. Внезапно он пожалел, что отказался.

Хоуп вскинулась.

— Кара-Ан? — недоверчиво и ревниво переспросила она.

— Да, — кивнул ван Герден. — Но я отказался. Я ведь не знал…

— Вы должны пойти, — заявила она, проглотив рвущиеся с губ слова: «Не знала, что вы с ней так хорошо знакомы!»

— Я ее совсем не знаю.

— У нас почти нет времени. Необходимо немедленно поговорить с ней.

— Вы пойдете со мной?

Да, Хоуп хотела пойти, но…

— Меня не приглашали.

— Я спрошу, могу ли я привести с собой напарника.

— Нет, — возразила Хоуп Бенеке. — Нам не обязательно идти на ужин. Сейчас еще рано. Можно попробовать повидаться с ней до ужина. — Она встала, взяла мобильник, поискала нужный номер. Длинные гудки.

— Кара-Ан.

— Это Хоуп. Я не вовремя?

— Привет. Конечно нет! Как ты?

— Спасибо, хуже не придумаешь. Помнишь дело о завещании, о котором я тебе рассказывала?

— Конечно. То самое дело, в котором тебе помогает мистер Секси.

— Кара-Ан, нам срочно нужна твоя помощь.

— Моя помощь?!

— Да. Я знаю, сейчас не лучшее время, но разговор будет очень коротким. Проще всего было бы…

— Разумеется, ты так меня заинтриговала! Кстати, можешь остаться на ужин. Я пригласила нескольких человек. Приходи пораньше…

— Кара-Ан, я не хочу портить тебе субботний вечер.

— Не говори глупости. Дом у меня большой, и столовая вполне вместительная.

— Ты уверена?

— Совершенно. Мне не терпится принять участие в вашем великом расследовании!

Они попрощались. Хоуп Бенеке повернулась к ван Гердену.

— Придется вам взять ваши деньги, — сказала она. — Пока я не потратила их на новое платье для сегодняшнего вечера.

Восемь часов спустя она будет лежать в постели и гадать: почему вечер, который начинался так обыкновенно, закончился дикой, безобразной выходкой и дракой. Она будет лежать и плакать, пережив разочарование, унижение и обдумывая его слова: «Мы все злые». Может быть, он и прав — но интересно, чем плоха она.

Но когда ван Герден заехал за ней — в черных брюках, белой рубашке и черной куртке, — Хоуп вдруг почувствовала прилив нежности к нему. Он попытался приспособиться к окружающему миру! И не важно, что покрой костюма не слишком современен, а туфли не начищены до блеска. Когда ван Герден увидел Хоуп в коротком черном вечернем платье, глаза его слегка расширились. Не скрывая удивления, он искренне сказал:

— Хоуп, вы выглядите замечательно!

Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до него, но ван Герден милосердно отвернулся и зашагал к машине, не дав ей забыться.

Они ехали по направлению к Столовой горе. Шел дождь; они молчали, но в их молчании не было неловкости. И только когда они почти доехали, Хоуп стала говорить, куда поворачивать на узких улочках, ведущих вверх по склону. Они остановились у громадного особняка в Ораньезихте. Особняк был старый, в викторианском стиле. Ван Герден присвистнул сквозь зубы.

— Потомственная денежная аристократия, — заметила Хоуп. — Ее отец был членом парламента.

Кара-Ан открыла им дверь. Она была босиком; на ней было изумительной красоты пурпурное платье. Ван Герден едва не ахнул от потрясения. Она была совершенством — черные волосы, синие глаза, решительный подбородок, от которого замирало сердце, высокие скулы, лебединая шея… Ему захотелось навсегда сохранить ее образ в банке памяти для того, чтобы вспоминать потом. Он с трудом заставил себя вернуться к действительности.

В доме наблюдалось активное движение: молодые люди в белых передниках расставляли цветы, несли в столовую тарелки и бокалы.

— Поставщики провизии еще накрывают, пройдемте в библиотеку.