Смерть на рассвете - Мейер Деон

Не знаю, искала ли она утешения на стороне — я уже не говорю о том, находила ли она его. Если так, значит, она действовала крайне осторожно и, скорее всего, отказывала партнеру (или партнерам) в долгих отношениях. Может быть, она получала утешение в те выходные, когда ездила без меня на выставки в Кейптаун, Дурбан или Йоханнесбург.

Впрочем, никаких улик у меня не было.

Наверное, многие зададутся вопросом, как я рос без отца, без мужчины, которому я мог бы подражать. Не было ли страшно мне, мальчику, которого мать с ранних лет звала Зетом. Мне бы так хотелось воспользоваться отсутствием отца как оправданием. Так и подмывает выплыть на раннем полусиротстве, словно на некоем психологическом спасательном круге, и объяснить, почему моя жизнь не удалась. Но вряд ли у меня получится. Мама воспитывала меня терпеливо, но без натуги. Обращалась со мной с уважением и сочувствием, приучала к порядку, любила меня, наказывала и заботилась обо мне — даже если основной нашей пищей, если нас не навещали друзья, были фрукты и хлеб. Она играла Бетховена, Шуберта, Гайдна и Баха (Иоганна Себастьяна и, в меньшей степени, его сына, Карла Филиппа Эммануила), но не принуждала меня слушать музыку, не насиловала музыкой. И позже, когда мне нравились «Бахман — Тернер Овердрайв» и «Блэк Саббат», она продолжала слушать свою музыку на заднем плане. Подозреваю, мама знала, какая музыка останется со мной в конечном счете.

Те годы были спокойными. До тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать. Тогда я открыл для себя Моцарта, книги, кулинарию, секс и познакомился с полицией.

9

Ван Герден проснулся задолго до того, как прозвонил будильник, заведенный на пять часов. Он лежал в темноте, глядя в потолок, и ждал, когда раздастся противное электронное пиканье. Когда будильник зазвонил, он выключил его, спустил ноги на пол, поморщился от боли. Ребра болели уже меньше, но глаз еще дергало. Он знал, что к утру синяк покраснеет.

Он вышел на кухню. Посуда была аккуратно составлена на сушилку. Он поставил чайник. В ношеном стареньком полицейском тренировочном костюме было холодно. Он насыпал в чашку растворимого кофе, дождался, пока закипит вода, добавил молока, вышел в совмещенную столовую-гостиную, поставил кофе на столик. Поискал компакт-диск, который хотелось послушать. Концерт для кларнета. Нажал кнопки на плеере, надел наушники, сел, отпил глоток кофе. Подкрутил звук.

Он со вчерашнего дня знал, что обязательно вспомнит о Нагеле. С того мига в кабинете адвоката. «Мы… Мы с Нагелом схватили насильника, чьими жертвами были дети». Вот что он хотел тогда сказать.

Собственные слова напомнили ему многое из того, что он делал раньше. Впервые с тех пор, как он ушел из полиции. Впервые с тех пор он снова ищет убийцу. Вот почему он вспомнил о Нагеле. Все нормально. Ему просто нужно соблюдать осторожность. Можно думать о Нагеле, обо всем, чему Нагел его научил. Просто важно оставаться в рамках. Тогда он будет в безопасности. Необходимо задать нужные параметры. Тогда можно продолжать.

Ян Смит.

«Рассмотри дело со всех сторон».Он услышал бас Нагела, увидел, как ходит ходуном его кадык. Нагел не стал бы говорить по-английски ни за что, даже если бы от знания языка зависела его жизнь. «Знаешь, ван Герден, убийство — как надувной бассейн, будь он неладен. Снаружи вода в нем кажется голубой и прозрачной, и на ее поверхности пляшут солнечные зайчики, но где-то обязательно есть утечка, черт бы ее побрал. Мы найдем ее, если будем внимательно искать».

Ван Герден достал блокнот и записал:

«1. Соседи».

Откинулся на спинку стула, подумал, снова начал писать.

«2. „Мани Мейринг транспорт“.

3. Что за компания?

4. Отзывы о его фирме (???).

5. Министерство внутренних дел (???)».

Он снова откинулся на спинку стула и выпил кофе. Какой еще гранью можно повернуть дело?

«6. Постоянные/крупные клиенты?

7. Банк?»