Тайные сестры - Максвелл Энн

— Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? — спросил Кейн после довольно долгой паузы. — За чем охотилась?

— За последними новинками моды.

— То есть?

— Я пишу для журнала «Горизонт».

Кейн молчал.

— Это журнал мод, — объяснила Кристи.

— Я его видел.

— Вот как?

Кристи отпила еще бренди.

— Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, — утвердительно сказал Кейн.

— Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.

Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.

— Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.

От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.

— Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.

— Кто такая Мира? Еше одна модель?

— Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.

— Действительно уволит?

Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.

— Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? — продолжал допытываться Кейн.

— Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, — уклонилась от ответа Кристи. — В ней использованы мотивы искусства анасазей.

Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.

— Анасазей? — переспросил он без особого интереса. — Ты уверена?

— Да.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела его платья.

— В его доме?

— Во флигеле.

— Подожди, что-то я не понимаю, — сказал Кейн. — Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.

— Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.

— Поздняя культура Пуэбло, — сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.

— В общем, очень необычно, — продолжала как ни в чем не бывало Кристи. — Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.

— Кокопелли.

Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.

И внимание Хаттона.

Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?

«Джонни произносил это слово, — лихорадочно размышляла Кристи. — Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон — с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»

— Что такое Кокопелли?

— Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.

— Символ плодородия?

Кейн улыбнулся:

— Скорее символ не находящей выхода сексуальности.

— Странный мотив для женской одежды.

— Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.

В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.

И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.

Почему же Кейн убил человека?

И почему пытались убить самого Кейна?

Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.