Дневник памяти - Спаркс Николас (2005)

– Нет, конечно. Правда, в юности я действительно собирался отремонтировать дом в одиночку, поэтому, представь себе, так и начал. Только это оказалось слишком тяжело даже для меня. Я сообразил, что ремонт затянется на годы, и нанял несколько помощников… много помощников. Работы все равно было невпроворот, и спать я ложился после полуночи почти каждый день.

– Для чего же ты так выкладывался?

«Для духов прошлого», – чуть было не ответил Ной.

– Не знаю. Наверное, просто хотел побыстрей закончить. Выпьешь чего-нибудь, пока еда готовится?

– А что у тебя есть?

– Ничего особенного. Пиво, чай, кофе.

– Давай чаю.

Ной убрал пустые пакеты, заглянул в смежную с кухней маленькую комнатку и принес оттуда пачку чая. Вытащил два пакетика и положил возле плиты, потом налил в чайник воды, поставил, зажег спичку, и Элли услышала, как пшикнуло, загораясь, пламя конфорки.

– Через минуту все будет готово, – пообещал Ной. – Эта плита очень быстро греет.

– Прекрасно.

Когда чайник засвистел, Ной наполнил две чашки, а затем протянул одну Элли.

Она благодарно улыбнулась и, сделав глоток, махнула рукой в сторону окна:

– Готова спорить, что здесь, на кухне, замечательно ранним утром.

Ной кивнул:

– Так и есть. Я специально заказал большие окна на эту сторону дома. Даже наверх, в спальню.

– Твои гости наверняка в восторге. Если только они не любят поспать подольше.

– На самом деле у меня гостей еще не было. С тех пор как отец умер, мне и позвать-то некого.

Судя по тону, Ной просто поддерживал беседу. Однако в его последних словах Элли почудилось одиночество. Ей стало как-то тоскливо. Похоже, Ной заметил ее настроение и быстро сменил тему:

– Прежде чем готовить крабов, их надо замариновать.

Он поставил чашку на стол, подошел к одному из кухонных шкафов и достал большую кастрюлю-пароварку. Налил туда воды и водрузил на плиту.

– Давай я чем-нибудь помогу, – предложила Элли.

– Давай, – откликнулся Ной через плечо. – Знаешь, нарежь-ка овощей для рагу. Их там полно, в холодильнике, а миску возьми любую – вот здесь.

Ной указал на шкаф возле раковины, и Элли сделала еще глоток чая, прежде чем поставить чашку на стойку и вытащить из шкафчика миску. Она открыла холодильник и выбрала на нижней полке пару кабачков цуккини, несколько плодов окры,[10] лук и морковь. Ной тоже подошел, и Элли посторонилась, чтобы дать ему место. Стоя рядом, она почувствовала его запах (такой родной, такой знакомый – ни с кем не спутаешь!) и ощутила, как соприкоснулись их руки, когда Ной наклонился, чтобы взять с полки бутылку пива и острый соус.

Вернувшись к раковине, Ной откупорил пиво и вылил его в кастрюлю, добавил соус и какие-то приправы. Хорошенько помешав и убедившись, что все ингредиенты растворились, он вышел на веранду за крабами.

Вместо того чтобы сразу вернуться на кухню, Ной постоял в дверях, наблюдая, как Элли шинкует морковь, и гадая, зачем она все-таки приехала. И почему именно сейчас – накануне свадьбы? Странный поступок.

Впрочем, Элли всегда отличалась от остальных.

Он усмехнулся, вспоминая, какой она была в юности – вспыльчивой, задорной, порывистой. Ему всегда казалось, что именно такими и должны быть настоящие художники. А она, несомненно, настоящая. Такой талант, как у Элли, – просто дар Божий. Ее работы не уступали большинству из тех, что Ной видел в музеях Нью-Йорка.

В то лето, перед отъездом, она подарила ему картину. Ту, что висела теперь над камином в гостиной. Элли говорила, что нарисовала свои мечты, а Ною полотно казалось невероятно чувственным. Глядя на картину вечерами, он ощущал страстность и в цвете, и в линиях, а всмотревшись хорошенько, понимал, что Элли хотела выразить каждым мазком.

Вдалеке залаяла собака, и Ной вдруг осознал, что уже долго стоит у открытых дверей. Он быстро затворил их и шагнул на кухню, гадая, заметила ли Элли, как он рассматривал ее.