Пищеблок - Алексей Иванов (2018)

Удар о воду отрезвил, как пощёчина. Игорь погрузился с головой, и Вероника, забившись, отцепилась от него. Её тень мелькнула и растворилась в зыбком переменчивом сумраке. Холодная вода обжала Игоря со всех сторон, и укушенную руку опалила, будто включилась, резкая боль. Игорь задел ногами близкое дно отмели, опёрся и встал, вынырнув по грудь.

Над ним вздымался белый борт теплохода, высокий и ровный, как стена. Вернее, не борт, а крыло надстройки. А вверх по его вертикальной плоскости стремительно ползла мокрая Вероника – ползла, корчилась и выла, обожжённая водой. За распахнутыми дверками ограждения темнели фигуры пиявцев, и в отсветах волн было видно, что Алик Стаховский, упав на колени, длинным языком жадно слизывает с дверки тёмные капли крови.

Игорь с шумом подался назад, в воду, отплывая на спине.

Вампиры смотрели на него с борта теплохода, будто звери из клетки.

Глава 10

Его луна

Валерка искал ключ в кусте черёмухи, куда его зафигачил ошалевший Гельбич. Валерка отчаянно продирался сквозь жёсткие ветви и листву, тряс стволы, рылся в древесном мусоре возле корней. Его исхлестало зеленью, как вениками в бане, прутья расцарапали руки и лицо, сучки порвали рубашку, за ворот насыпалась труха. Валерка не сдавался. От ключа зависело всё!

Солнце уже село за дальний берег Волги, стволы сосен почернели на фоне прощальной лазури. На небо сломанным колесом выкатилась бледная ущербная луна. Издалека невнятно доносились музыка и слитные вопли толпы – это на стадионе гремел итоговый концерт. Дорожки вдоль корпусов опустели, над безлюдной Пионерской аллеей вхолостую зажглись ртутные фонари. В Дружинном доме три окна на первом этаже мерцали переливчатой синевой: там работники лагеря, свободные от присутствия на мероприятии, смотрели по телику торжественное закрытие Олимпиады.

Ключ тускло блеснул в сумраке черёмухи, и Валерка жадно схватил его, как подводный пловец в глубине моря хватает тонущую монету. Но для Валерки ключ был дороже любой монеты, дороже любого сокровища.

Стратилат ещё не приходил к пищеблоку; в этом Валерка не сомневался – он не прозевал бы вампира. Валерка перемахнул через забор, уронив мусорный бачок, и бросился к двери в кухню. Швырнув замок под стену, чтобы сразу подобрать, он распахнул дверь и ворвался в темноту помещения.

Где Анастасийка? Она уже давно перестала стучать!.. Кухня с плитами и мойками, с разделочным столом и посудными шкафами… Кладовка со стеллажами и холодильниками… Никого!.. Валерка метнулся в обеденный зал. Большие окна с решётками – рисунок их прутьев напоминал восходящее солнце, как на гербе СССР. В узких простенках – плакаты с пионерами. Длинные ряды столов и скамеек… Анастасийка сидела на полу в дальнем углу. Уткнувшись лицом в колени, она тихо плакала.

Церемониться с ней у Валерки не оставалось времени.

– Пойдём! – он попытался взять Анастасийку за руку.

– Я не пойду! – безнадёжно всхлипнула она. – Никуда отсюда не пойду!

Валерка был вынужден присесть рядом.

– Ну, не самое страшное, что на концерт не попала! Не беда! – утешал он Анастасийку. – И так любому известно, что ты поёшь красивее всех!

– Ты ничего не понимаешь, дурак! Это всё из-за тебя!..

Валерка знал, что Анастасийка не права. Виновата Жанка Шалаева, а не он. Он бился один против троих!.. Но Анастасийке нужно было обрушить на кого-нибудь свою обиду. Ладно, пускай жертвой будет он – только не здесь!

– Надо уйти! – Валерка тронул Анастасийку за плечо. – Это важно!

– Ничего теперь не важно!..

Валерка всё-таки не успел. Негромко лязгнула железная дверь, и проём входа заслонила фигура человека. Высокого, худого, сутулого человека. Валерка видел его через открытое окно раздачи. Это был Серп Иваныч Иеронов. Стратилат явился в пищеблок за жертвой своей луны.

Валерка ладонью пришлёпнул Анастасийке рот.

– Тихо! – зашептал он. – Тихо! Не дёргайся!