Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

Наденька залилась слезами: - Нет нигде, я смотрела... И драгоценности ее пропали из шкатулки. Вот, посмотрите...

Она подвела Жеглова к буфету, открыла верхнюю створку, достала оттуда большую шкатулку сандалового дерева, инкрустированную буком, откинула крышку - на дне лежали дешевенькие на вид украшения, пуговицы, какие-то квитанции, бронзовая обезьянка.

- Какие именно здесь были драгоценности? - спросил Жеглов деловито.

- Часики золотые... серьги с бирюзой... ящерица...

- Какая ящерица? - переспросил Жеглов.

- Браслет такой, витой, в виде ящерицы с изумрудными глазками... Один глаз потерялся...- пыталась сосредоточиться девушка.- Кольца она на руках носила...

Жеглов повернулся в сторону убитой, сорвался с места, быстро нагнулся над телом - колец на пальцах не было. Надя с ужасом посмотрела на сестру, закрыла лицо руками и снова зашлась в глухих рыданиях, сквозь которые прорывались слова:

- Ее ограбили!.. Ограбили... Убили, чтобы ограбить... Бедная моя...

Пасюк, стоя на стуле, перед книжным шкафом, сказал:

- Глеб Георгиевич, патроны...- И протянул небольшую синюю коробку Жеглову.

Рассмотрев коробку, Жеглов довольно улыбнулся и показал ее Панкову - на коробке большими желто-красными буквами было написано: "БАЙЯРД". Панков открыл коробку - из решетчатой, похожей на пчелиные соты упаковки, как шипы, торчали остроносые сизые пули. Однако торжество Жеглова длилось недолго, и нарушил его как раз я.

- Пули-то от "байярда", это точно,- заметил я.- Но коробка полная. Все пули на месте - ни одного свободного гнезда...

- Ничего,- твердо сказал Жеглов,- Здесь уже, как говорится, "тепло, поищем - найдем. Ты, Шарапов, запомни себе твердо: кто ищет - находит, в уныние не имей привычки вдаваться, понял?

Я кивнул, а Жеглов уже нашел мне дело:

- Вон, видишь, Иван достал из шкафа пачку бумаг? Разбери-ка их по-быстрому,- может, чего к делу относится.

Надя сказала торопливо:

- Это личные письма Ларисы, не стоит...

Но Жеглов перебил ее властно:

- Сейчас неважно, личные там или деловые, а посмотреть надо,- может, в них следок какой покажется. Читай, Шарапов, все подряд, потом для меня суммируешь...

Надя слабо махнула рукой, поднесла к глазам платок и снова горько заплакала, но Жеглов уже отвернулся от нее и стал заворачивать в бумагу патроны. Мне было как-то неловко оттого, что надо читать чужие письма, но все-таки Жеглов, наверное, прав: если не случайный какой грабитель залетел в эту уютную квартиру, чтобы убить и обобрать хозяйку, то корни всей этой истории могли уходить именно в личные дела Ларисы, а письма - это как-никак в личных делах лучший подсказчик.

Усевшись за письменный столик около окна, я неторопливо и фундаментально стал сортировать бумаги, среди которых кроме писем были и телеграммы, и записки, и счета за коммунальные услуги, раскладывая их по отправителям в отдельные пачечки. Пачек этих оказалось немного, потому что отправители были в основном одни и те же: мать Ларисы, муж ее Груздев, какая-то женщина, видимо подруга, по имени Ира и некий Арнольд Зелентул, с которого и решил начать. Первое же письмо начиналось пылких признаний в вечной, неутолимой и рыцарской, со ссылками на классиков, любви,"помнишь, как у Шиллера?.."- и поскольку мне ни читать, ни тем более писать таких писем никогда к доводилось, я с большим интересом пробегал и глазами, пока они мне не приелись, потому что накал Арнольдовой страсти от письма к письму угасал, сменившись вскоре житейской прозой вроде объяснений о трудностях совместной жизни на его скромную интендантскую зарплату... Мне как-то вчуже стало совестно, и я взял последнее по датам письмо - написано оно было больше года назад и заканчивалось жалобами на злую судьбу, которая никак не позволяет им с Ларисой соединиться в обозримом будущем и, следовательно, их дальнейшие встречи бесперспективны... Эх, птички божьи!