Тайны летней ночи - Клейпас Лиза (2012)

Аннабел весь вечер не выпускала ботинки из рук, несмотря на предупреждение матери, что ставить обувь на постель — плохая примета. И только засыпая под звуки музыки, согласилась положить их на тумбочку. Проснувшись утром, она первым делом увидела ботинки и улыбнулась.

Глава 14

На третье утро болезни Аннабел наконец оправилась настолько, что встала с постели. К ее радости, оказалось, что большинство гостей отправились на званый обед в соседнее поместье, оставив Стоуни-Кросс почти пустым и в относительной тишине.

Посоветовавшись с экономкой, Филиппа устроила Аннабел в маленьком верхнем салоне, окна которого выходили в сад. Комната была чудесной, оклеенной голубыми обоями в цветочек и увешанной жизнерадостными портретами детей и животных. По словам экономки, салоном пользовались исключительно Марсданы, но лорд Уэстклиф сам предложил его Аннабел.

Прикрыв одеялом колени дочери, Филиппа поставила на столик чашку отвара подмаренника.

— Ты должна выпить это, — твердо велела она в ответ на гримасу Аннабел. — Это для твоей же пользы.

— Тебе нет нужды оставаться в салоне и присматривать за мной, — заверила Аннабел. — Я рада немного отдохнуть в одиночестве, а ты погуляй или поболтай с приятельницами.

— Ты уверена? — спросила Филиппа.

— Абсолютно, — кивнула Аннабел, поднося к губам чашку. — Видишь, я пью свое лекарство. Иди, мама, и не думай обо мне.

— Ну… ладно, — нехотя согласилась Филиппа. — Я ненадолго. Экономка просила тебя позвонить, если что-то понадобится. И помни, все до последней капли.

— Обещаю, — кивнула Аннабел, растягивая губы в широкой улыбке. И сохраняла улыбку, пока мать не вышла из комнаты. Стоило ей исчезнуть за дверью, как Аннабел перегнулась через спинку дивана и осторожно вылила содержимое чашки в открытое окно, после чего, довольно вздохнув, свернулась калачиком.

Время от времени в тишину врывались мирные домашние звуки: звон посуды, бормотание экономки, шорох метелки по ковру. Опершись локтем о подоконник, Аннабел повернула лицо к свету, закрыла глаза и прислушалась к жужжанию пчел, лениво летавших среди огромных шапок темно-розовых гортензий и нежных прядок мышиного горошка, обвивавших плетеные бордюры клумб. Хотя она была еще очень слаба, все же приятно посидеть в уютной летаргии и подремать, как кошка на солнышке.

Она так задумалась, что не сразу встрепенулась, услышав легкий шум… едва слышный стук, словно посетителю не слишком хотелось нарушать ее покой. Аннабел сонно моргнула и продолжала сидеть, подобрав под себя ноги. Прозрачные мушки, плававшие перёд глазами, постепенно растаяли, и она уставилась на высокую фигуру Саймона Ханта. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку, и по его лицу ничего нельзя было разгадать.

Сердце Аннабел забилось с бешеной силой. Хант, как обычно, был безупречно одет, но костюм джентльмена не мог скрыть бьющую через край энергию и грубую силу. Она вспомнила мощь его рук, твердость плеча, на которое положила голову, когда он нес ее по лестнице… ах, она никогда не сможет смотреть на него, не вспоминая о том дне!

— Вы похожи на только что прилетевшую из сада бабочку, — тихо обронил он.

Аннабел посчитала, что он издевается над ней, поскольку прекрасно видит, на что она теперь похожа, и неосознанно поднесла руку к волосам, откидывая со лба растрепавшиеся пряди.

— Что вы здесь делаете? — спросила она. — Разве вы не уехали вместе со всеми?

Она не хотела говорить так резко и неприветливо, но обычное красноречие ее покинуло. Аннабел только и думала, что о том, как он растирал ладонью ее грудь. Неуместная мысль вызвала яркий румянец на щеках.