Ты для меня? (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— Ой, пап…хоть ты не начинай, — вопреки их препирательствам, обняла его лишь крепче, — мне уже прилично за смену имиджа от Германа досталось! Сговорились что ли?

Последний на ее искреннее возмущение только фыркнул, и пожал плечами:

— Видишь ли, Мелкая…просто нам не все равно!

Посмотрела на Давыдова, и чуть вслух ни застонала. Толи алкоголь на него так раскрепощающее подействовал, стирая границы дозволенного, толи еще чего, но смотрел он в упор, и буквально пожирал ее взглядом.

Мамочки…точно всполохами пламени жадно прошлись по коже.

В жар бросало. И в холод одновременно. Кажется, у обоих мозг отключился, так как мгновение спустя, Герман произнес севшим голосом:

— Маленькая, иди ко…

Мне! Он хотел сказать, иди ко мне!

Только не успел. Их прервали. Самым наглым образом!

Дверь в кабинет распахнулась, пропуская внутрь сияющего лучезарной улыбкой Глеба.

— Дядь Костя! Мама сказала, что ты прилетел. Неужели, правда?

— Здравствуй, сынок! Здравствуй!

Отстранившись от дочери, мужчина крепко сжал парнишку в объятиях, похлопывая при этом по плечу.

— Как же я рад тебя видеть!

Когда приветствия были завершены, Глеб хотел обнять и Леру. Банально, по привычке. Но, замер в последний момент, устремив на старшего братца недовольный взгляд:

— Касаться-то ее теперь можно? — Не упустил возможности съязвить, намеренно поддев родственничка. — Или у тебя всякий раз разрешения спрашивать?

Давыдов на выпад младшего усташающе оскалился:

— Ну, попробуй. — Надменно хохотнул. — Только, предварительно убедись, что я хорошем расположении духа!

Заносчивый! Бесспорно. Но другого у нее не будет!

— Как интересно, — задумчиво протянул отец, наблюдая за Германом. — И по какой же такой причине, Глеб должен спрашивать у ТЕБЯ разрешения, чтобы приблизиться к МОЕЙ дочери?

* * *

— Ах, так вы женитесь? — С обманчивой нежностью в голосе подытожил отец немногословное, но довольно четкое заявление Германа.

И надо же было тому ляпнуть прямо в лоб, без предварительной подготовки всю правду-матку.

Мол, была она, батенька твоею доченькой, а очень скоро станет моей любимою женой. Спасибо, что вырастил красавицу, да воспитал!

Лера съежилась от насквозь пропитанного иронией голоса родителя.

Правда, только внутренне.

Внешне же, упрямо вздернула подбородок, и сильнее расправила плечи, попутно пихнув Глеба локтем в бок за гнусную провокацию. А судя по бесенятам, отплясывающим «джигу» в глубине его кофейных глаз, задал брату подобный вопрос он именно с этой целью. И теперь с наслаждением наблюдал, как Герман отдувается перед «старшими».

Вот ведь…зараза!

— Чисто из уважения к возрасту, и к тебе, Константин Владимирович, — не менее язвительно отозвался Давыдов, с трудом сохраняя вежливую улыбку на лице, — могу повторить!

Ой, зря…зря.

Константин Спирин — истинный лев. И по гороскопу, и по жизни. И по призванию.

Любой вызов принимает. Любой бунт подавляет. Свое защищает.

— Не утруждайся! — Вот теперь от стали в его голосе, даже Лере захотелось превратиться в обои. А Герман ничего. И бровью не повел. Достойные друг друга противники, ничего не скажешь. — Ты «Кавказскую пленницу» давно смотрел, сынок?

— Придаваться ностальгии времени нет! — Ответил, как отрезал ее мужчина, чеканя каждое слово. — Давненько.

— Напрасно! — Хмыкнул отец. — Ведь ответить тебе я планирую фразой одного из героев этой гениальной киноленты.

— …?

— Свадьбы не будет!

— Костя!

— Папа!

Возмущенный возглас Леры и Станислава Юрьевича, прозвучавший в унисон, эхом отразился от стен.

— Тихо!

— Цыц!

Так же, одновременно, рявкнули на них участники «задушевной» беседы.

— Похоже, я здесь лишний! — Явно забавлялся друг. — Но, мне пофиг! Хочу драку.

— Сплюнь, придурок!

Тем временем, Герман вновь сосредоточился на госте: