И ведь знаю же, что в любой ситуации стоит промолчать, так нет же. Идя по пустеющим после звонка коридорам, я сначала думала о том, как буду оправдываться. Но затем… я не буду оправдываться! Она достала! Четыре года издевательств я вытерпела, но с меня хватит! И я…

Легкое сияние и передо мной материализовался возрожденный дух смерти. Дара казалась почти живой и материальной, и голос ее прозвучал как обычный женский:

— Адептка Риате, в кабинет директора! Немедленно!

Я остановилась, опустила глаза, а потом:

— Не пойду! — вскинула голову и посмотрела в ярко-алые глаза духа. — Я не совершила ничего такого, за что меня следует наказывать лично директору. Вопросы мелкогонарушения дисциплины рассматривает куратор нашего отделения, если она сочтет необходимым, она и отправит!

Дара выслушала, не перебивая, затем улыбнулась и уже не так официально, я бы даже сказала с улыбкой, добавила:

— Это по личному вопросу.

На мгновение я замерла, потом ощутила, как краснею всем лицом, разозлилась уже на себя и гораздо грубее, чем хотелось бы, выпалила:

— А личных дел с лордом директором, у меня нет, и никогда не будет! Темных дней вам, Дара!

И обойдя возрожденный дух смерти, я продолжила маршировать, в направление к кабинету нашего куратора.

Постучала, и не дожидаясь разрешения войти, ворвалась в отделанную черным деревом резиденцию кабинета леди Верис, чтобы оторопело замереть на пороге.

— Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь… — меланхолично отсчитывала едва удостоившая меня кивком капитан Верис, наблюдая за тем, как приседает уже покрасневшая от натуги Ригра. — Двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два, тридцать три, и пока хватит.

Дакене не удержалась на ногах и свалилась.

— Это вы хорошо придумали, — прокомментировала ее действия леди, — вот в том же положении еще десять отжиманий, приступайте адептка.

И вот после этого, уже не отсчитывая вслух, впрочем там пока и отсчитывать было нечего, леди Верис повернулась ко мне и приветливо произнесла:

— Адептка Риате, ваши успехи меня очень радуют. Такой скачек в успеваемости, даже не ожидала. И не понятно мне только одно, почему ранее ваши оценки были едва ли не ниже среднего?

При Ригре мне отвечать не хотелось, и капитан, как это ни удивительно, меня поняла.

— Дакене, хватит стонать на полу, тренируйтесь, отработаете мне свое наказание через неделю в двойном объеме, сейчас свободны.

Ригра поднялась с трудом, глядя в пол буркнула «Разрешите идти», и получив разрешение тяжело вышла, осторожно прикрыв за собой двери. А леди Верис, мило улыбаясь указала мне на стул, и потребовала:

— Ну же, утолите мое любопытство.

Я прошла, села, и не смотря на то, что делиться подробностями своей жизни не было никакого желания, честно ответила:

— По ночам я работала, и на подготовку домашнего задания времени практически никогда не было.

Я ожидала чего угодно, только не вопроса:

— Тяжело было? — удивленно смотрю на леди Верис, та улыбнулась мне и продолжила. — Работа подавальщицы не из простых, всю ночь на ногах, в шуме, руки явно к утру отваливались, а голова гудела, и все же вы упорно учились и работу не бросали. Откровенно говоря, Риате, вы меня удивили — работа, учеба… счет в гномьем банке.

Я вздрогнула, сердце забилось втрое быстрее, а леди, словно не замечая моего напряжения, продолжила:

— И сумма там уже довольно приличная… за четыре-то года собралась.

Вот теперь на бледнеющую меня смотрели с легкой усмешкой, а затем капитан уже откровенно «добила»:

— Для молодой девушки с перспективой выхода на гособеспечение это достаточно много, для выкупа закладной на дом… маловато.

Молча жду продолжения «милой» беседы, не желая даже думать откуда у моего куратора конфиденциальные данные. Леди словно прочла мои мысли, но почему-то продолжая подоброму улыбаться, произнесла: