Мабиногион - Эрлихман В. (1995)

И однажды утром они лежали в своей постели. Энид не спала и смотрела в застекленное окошко,[391] и летнее солнце освещало постель, и Герайнт спал с обнаженной грудью и руками. Она посмотрела на него и увидела, как он прекрасен и промолвила: «Горе мне! Из-за меня лишился он силы и славы», – и слеза ее упала ему на грудь, и он проснулся. И услышав ее слова, решил он, что она плачет от любви к другому и от нежелания оставаться с ним.

И эта мысль неотвязно преследовала Герайнта, и он почувствовал гнев и позвал своего оруженосца. И тот пришел к нему «Вели скорее, – сказал Герайнт, – приготовить моего коня и доспехи. И ты вставай, – обратился он к Энид, – и одевайся, и вели приготовить себе коня, и надень худшее из своих платьев для верховой езды. Будь я проклят, если ты вернешься сюда прежде, чем узнаешь, лишился ли я силы и славы, о которых ты говорила. И может быть, ты освободишься от моей опеки, как ты мечтала». И она встала, и надела свое самое скромное платье, и сказала: «Я не понимаю, о чем ты говоришь, господин». – «Скоро поймешь», – сказал он.

И после Герайнт пошел к Эрбину. «Отец, – сказал он, – я уезжаю и не думаю, что вернусь скоро. Сможешь ты последить за своими владениями до моего возвращения?» – «Смогу, сын мой, – ответил тот, – но меня удивляет, что ты уезжаешь столь неожиданно. И кто поедет с тобой? Ведь ты не из тех людей, что могут странствовать по Ллогру в одиночку».[392] – «Никто не поедет со мной, отец, кроме еще одного человека». – «Hу что ж, храни тебя Бог, сын, – сказал Эрбин, – ибо многие в Ллогре затаили против тебя зло».

И Герайнт пошел к своему коню, закованному в тяжелую броню иноземной работы. И он велел Энид сесть на ее коня и ехать впереди него на большом расстоянии. «Что бы ты ни увидела и что бы ты ни услышала, – сказал он ей, – не подъезжай ко мне; и не говори ни слова, пока я сам не заговорю с тобой».

И они двинулись в путь, и он выбрал не легкую проторенную дорогу, но глухую тропу, по которой ходили воры, разбойники да дикие звери, и по ней они ехали вдвоем. И вскоре они увидели обширный лес, и углубились в него, и там встретили четырех вооруженных людей верхом на конях. И эти люди увидели их, и один из них сказал: «Самое время нам завладеть двумя конями, и оружием, и девицей в придачу. Ведь мы легко одолеем этого сонного и унылого рыцаря». Энид же услышала его слова, но, боясь гнева Герайнта, не знала, смолчать или сказать ему об этом. «Гнев Божий падет на меня, – сказала она себе, – если я не предпочту смерть от его руки и не скажу ему то, что услышала, чтобы не дать ему умереть столь бесславно». И она дождалась Герайнта и спросила его: «Господин, слышал ли ты, о чем говорят те люди?» Он же поднял голову и в гневе посмотрел на нее. «Я ведь велел тебе молчать! – сказал он. – Мне ни к чему твои предупреждения и притворный страх за мою жизнь. Я вовсе не боюсь этих негодяев». А в это время один из них опустил копье и кинулся на Герайнта. Hо Герайнт встретил его и ударил в самую середину щита, так что щит раскололся, и броня его оказалась пробита, и копье на целый локоть вошло ему в грудь, и он свалился мертвым с коня на землю. Тогда второй всадник в гневе набросился на Герайнта, видев смерть своего товарища, и одним ударом Герайнт поверг то на землю, предав смерти, как и предыдущего. И третий кинулся на него, и он убил его так же. И таким же образом он убил и четвертого. Энид же устрашилась и опечалилась, видя все это. Герайнт спешился, и снял с убитых доспехи, и привязал, их к седлам, и связал их коней вместе, и сел на коня. «Слушай меня, – сказал он. – Возьми этих коней и гони их впереди себя; сама же езжай, как и раньше. И не говори мне ни слова, пока я первый не заговорю с тобой. Клянусь Богом, в которого верю, если ты нарушишь это, я накажу тебя». – «Я сделаю, как ты говоришь, господин», – сказала она.