Жена напоказ - Счастная Елена

Подозрения Лабьета перекликались с собственными — Ренельда. Но казалось, вчера Ксавье был целью вдовушкиных уловок. Почему тогда они ударили не по нему? Случайность?

— Чем упрекать и нести чушь, лучше расскажи, как я с ней здесь оказался. Ты же должен был быть в комнате.

Ренельд встал, укоризненно поглядывая на пса. Тот сразу прижал уши, а шипы на его шкуре чуть побледнели.

«Кошки эти… — он досадливо дёрнул хвостом и на миг оскалился. — Шастают везде».

— Здесь не держат кошек, Лабьет!

Особое распоряжение герцогини. Как раз из-за необычного питомца старшего сына. Конечно, никому не хочется наутро обнаружить где-нибудь растерзанную кошачью тушку.

«Как не держат? Вчера видел одну. Р-рыжую. Ну и не удержался. Она гоняла меня по всему замку, зараза! Прыткая. Я почти её поймал. Вернулся, а ты уже спишь… С конфетой этой. Пахнет она…»

— Чем? — заинтересованно уточнил Ренельд.

Никогда ещё пёс ни об одной из женщин, что проводили ночи с хозяином, не говорил, что она привлекательно пахнет. Да ещё и так настойчиво. Хоть нюх: и обычный, звериный, и особый — на магическую ауру — у него был отменный. Ведь шинакорны, как и любое существо из Бездны — это тугой сгусток чистейшей тёмной энергии. А значит, даже на малейший след светлой они реагируют мгновенно. Излишки же её их пьянят — порой смертельно.

«Светом. Чистотой, — чуть поразмыслив, выдал Лабьет. — Ночью она на всю комнату так пахла. Сегодня меньше. Испугалась, наверное».

Пёс покружил по спальне, словно смутился своих же рассуждений, и улёгся на медвежью шкуру у камина. Но вдруг насторожился и повёл носом по воздуху, глядя в сторону ширмы, за которой ещё недавно скрывалась Мариэтта.

— Что? — Ренельд проследил за его взглядом.

«Тебе не кажется, что это лучше убрать?»

Пришлось заглядывать под банкетку, куда так пытливо уставился пёс. Оказалось, там лежит впопыхах забытый вдовушкой корсет. Простой, почти без кружев, удивительно маленький: и без него графиня казалась хрупкой и стройной. Но отчего-то захотелось увидеть, как он будет смотреться на её фигурке — просто, без лишних тряпок.

И перед подлым внутренним взором тут же услужливо нарисовалась исключительно будоражащая картина. Стройные ножки, тонкая талия, остро подчёркивающая округлость бёдер. Соблазнительно приподнятая грудь в обрамлении кружев; мягкие локоны, упавшие на оголённые плечи…

«Эй, полегче, Рен! Мне тут и без огня жарко стало!»

Проклятье Первородных! О чём он вообще думает? Точно опоила!

Ренельд поднял корсет и, пройдя через спальню, молча и зло забросил его в комод.

«Оставишь на память? — ехидно осведомился Лабьет. — Или боишься, что Ксавье когда-то узнает? Он на твою графинюшку уже положил глаз. Как бы в скором времени не положил ещё кое-что».

— Она, к слову, не моя, — осадил зарвавшегося шинакорна Ренельд. — Я не собираюсь вставать на пути Ксавье, если мадам д’Амран…

«Мадам д’Амран, — передразнил его пёс. — После того, что тут было, ты можешь звать её не так официально».

— Здесь ничего не было! Запомни. Хотя… ты всё равно не сможешь никому рассказать.

«Да-да. Не было. Почему же ночью от тебя несло аурой мадам Конфетки, как от профурсетки — духами?»

Лабьет опустил голову на сложенные лапы с совершенно невинным видом. Но по тому, как подрагивали его хвост и острые уши, можно было предположить, что сейчас он смеётся в голос.

* * *

Я бежала из комнаты месье дознавателя, словно его демонический пёс клацал зубами прямо у меня за спиной. Хоть никто меня и не преследовал. Даже странно. Не то чтобы задевало — но при таких обвинениях, которые грозились на меня обрушиться, герцог как-то быстро сдался.

Молчи! — велела я чуть уязвлённому женскому самолюбию. Главное, что разбитый флакон, как истинный мертвец, уже не выдаст мои тайны.