Гаргантюа и Пантагрюэль - I - Рабле Франсуа (1938)

Вечером, во время ужина, названный де-Марэ привел одного из своих юных пажей, Эвдемона, из Вилльгонжи. Паж был так хорошо причесан, разодет, вычищен, так хорошо держался, что скорее походил на маленького ангела, чем на человека. Затем Марэ сказал Гаргантюа:

– Видите этого отрока? Ему нет еще двенадцати лет. Посмотрим, если угодно, какая разница между знанием ваших болтливых пустомель прежнего времени от современных молодых людей.

Опыт понравился Грангузье, и он приказал пажу произнести речь. Тогда Эвдемон, попросив разрешения на это у своего господина, вице-короля, встал со шляпой в руках и, с открытым лицом, румяными устами, уверенным взором, с юношескою скромностью глядя на Гаргантюа, начал хвалить и превозносить последнего: во-первых, за его добродетели и добрые нравы, во-вторых – за его ученость, в-третьих – за благородство, в-четвертых – за телесную красоту, и в-пятых – мягко стал убеждать его относиться с особым почтением к отцу, который приложил такие старания, чтобы обучить его; и, наконец, просил соблаговолить считать его смиреннейшим из своих слуг, ибо другого дара он не просит теперь у небес, кроме того, чтобы ему была оказана милость угодить Гаргантюа какой-нибудь приятной услугой.

Все это было сказано со столь подобающими жестами, с таким отчетливым произношением, так красноречиво и на таком изысканном латинском языке, что паж походил скорее на Гракха, Цицерона или Эмилия прошлых времен, чем на современного юношу. Гаргантюа же сумел в ответ только зареветь коровою, спрятав лицо в шапку, и нельзя было вытянуть из него ни одного слова, – как звука из мертвого осла.

Отец разгневался до того, что тут же хотел убить магистра Жоблэна. Но де-Марэ прекрасными доводами предостерег его от этого, и гнев его утих. Он велел только уплатить учителю жалованье, напоить его по-богословски, а после чтоб убирался ко всем чертям.

– По крайней мере, сегодня, – сказал он, – его хозяину ничего не будет стоить, если случайно он подохнет, напившись как англичанин.

Когда магистр Жоблэн покинул дом, Грангузье посоветовался с вице-королем, какого сыну можно предоставить учителя, и они уговорились, чтобы на эту должность поставить Понократа, воспитателя Эвдемона, и что все они вместе отправятся в Париж для ознакомления с обучением французских юношей того времени.

ГЛАВА XVI. Как Гаргантюа был послан в Париж, и о громадной кобыле, на которой он ехал, и как она уничтожила оводов в округе Бос

В это самое время Файоль, четвертый король нумидийский, прислал Грангузье из Африки громаднейшую и высочайшую кобылу, каких когда-либо видели на свете, и самую чудовищную (как вы хорошо знаете, Африка всегда приносит нечто новое!). Величиной кобыла была с шесть слонов; на ногах же имела пальцы, как лошадь Юлия Цезаря; уши свисали у нее, как у лангедокских коз, а на заду рос небольшой рог. Масти она была рыжей, с подпалинами, пересыпанной серыми яблоками. Но всего страшнее был у нее хвост – ни много ни мало такой толщины, как колонна св. Марса, близ Ланжа, и тоже четырехугольный и с точно такими пучками, как хлебные колосья.

Если вы этому удивляетесь, то вы должны еще больше удивиться хвостам скифских баранов, весившим больше тридцати фунтов, и баранов сирийских, к крупу которых, если Тено[38] говорит правду, необходимо прилаживать тележки, чтобы носить их курдюки, – до того они длинны и тяжелы. У вас таких хвостов нет, господа распутники из равнин.

Кобыла была доставлена в порт Олон, в Тальмандуа, морем, на трех баржах и одной бригантине[39]. Увидав ее, Грангузье воскликнул:

– Вот как она кстати, чтобы свезти моего сына в Париж. Ей-богу, все пойдет прекрасно. Со временем он станет великим ученым. И вообще если бы не было господ животных – все были бы учеными.