За что ты меня любишь? - Грэхем Линн (2000)

— Не прикасайтесь ко мне! — Размахнувшись, она ударила его по щеке — и туг же застыла, пораженная собственным поступком.

Ангелос отреагировал мгновенно: его пальцы сомкнулись на ее запястье, но затем он снова улыбнулся.

— Все правильно: разочарование должно вызывать гнев. Под ошеломленным взглядом девушки он наклонился и прижался горячими губами к ее еще нывшей от удара ладони. Макси словно тряхнуло током, будто каждая клеточка ее тела обрела какую-то фантастическую сверхчувствительность. И пока она лихорадочно пыталась сообразить, в чем же секрет его невероятной власти над нею, он уверенно привлек ее к себе и наконец-то поцеловал.

Еще никто никогда не целовал ее так. Чувственные губы прижались к ее губам, и в тот же миг Макси ощутила непреодолимое желание быть как можно ближе к нему. Она отчаянно вцепилась в него, страсть разгоралась в ней с каждой секундой.

И тут все кончилось. Ангелос оглядел ее восхищенным взглядом, полным мужской силы и превосходства. Лицо Макси было залито возбужденным румянцем, страсть еще читалась в отрешенном взгляде.

— Приехали, — проговорил он.

Она даже не заметила, что лимузин остановился. Ангелос заботливо укутал ее в пиджак и практически вынес из машины. Снова оказавшись под дождем, Макси жадно вдохнула холодный свежий воздух. Она не сразу поняла, где находится. За те несколько бесконечных минут мир за пределами его машины просто перестал для нее существовать. В смятении она оперлась на его сильную руку, поддерживавшую ее за талию и склонила голову.

Неожиданно Ангелос гневно выругался, заслоняя ее собой. Макси увидела убегавшего от них фотографа. В тот же миг двое крепких мужчин выскочили из машины, ехавшей за лимузином, и схватили его прежде, чем он успел пересечь улицу. Ангелос выпрямился с явным облегчением.

— Мои телохранители засветят его пленку. Этот снимок не будет опубликован.

У нее на глазах обещание было немедленно приведено в исполнение. Ей и самой нередко досаждали назойливые камеры папарацци, но ее поразило, с какой бескомпромиссной твердостью Ангелос защищает свое право на личную жизнь. Он оберегал именно свою личную жизнь. Отнюдь не ее. Откуда взялась в ней вдруг эта уверенность, что Ангелос пойдет на все лишь бы их фотографии не появились в прессе? Что он не намерен когда-либо бывать с ней на людях?

Содрогнувшись от этой мысли, она вышла из забытья — и обнаружила, что стоит в сверкающем стальном лифте.

— Где мы? — пробормотала она, недоуменно нахмурив брови.

Двери бесшумно раздвинулись, перед ними открылась мраморная площадка.

— У меня дома. Где же еще?

Охваченная тревогой, Макси вздрогнула

— Я думала, вы везете меня обратно к Лиз.

Ангелос насмешливо приподнял бровь.

— Я этого не говорил. Кроме того, после всего, что случилось в машине, я предпочел бы заняться любовью в собственной постели.

Макси почувствовала невольную слабость в ногах. Как шлюха — именно так она выглядела бы на той фотографии, и именно так он вел себя с ней.

— Макси… — промурлыкал Ангелос, по-своему расценив ее состояние и двигаясь в ее сторону с чувственной грацией хищного зверя. Лицо его приняло насмешливое выражение. — Ты полагаешь, я стану больше уважать тебя, если ты предложишь подождать неделю или месяц? У меня нет времени на подобные сантименты…

— Это очевидно.

— И не думаю, что твои чувства изменятся. Мы будем вместе и через полгода, размышлял он вслух. — Может быть даже, больше. Я уже давно не испытывал к женщине такую страсть.

— Попробуйте холодный душ. — Макси старалась казаться спокойной и высоко вздернула подбородок, подавляя бушевавшие в ней чувства. Она расправила плечи, его пиджак соскользнул с них и лежал теперь, небрежно смятый у ее ног.