Интимная теория относительности - Збигнев Издебский, Януш Вишневский (2015)

Снова елками украшены улицы, по радио звучит та же, что и всегда, праздничная музыка, тот же, что и всегда, гормон стресса (кортизол) гонит нас в магазины за подарками для близких. За несколько дней до Сочельника мы исповедуемся в храме либо перед самими собой. Священник ли отпустил наши грехи или собственная совесть — в результате мы повышаем свой уровень эндорфинов (опиатов из группы морфина), которые утоляют нашу боль, утешают, успокаивают, вселяют в нас надежду. В самом деле, после исповеди мы обещаем исправиться, находясь в состоянии своеобразного наркотического опьянения. Потому, вероятно, когда хмель проходит, мы быстро об этих обещаниях забываем.

Сочельник (бдение). Несколько часов возвышенной сопричастности, ощущение безопасности, высшая степень волнения при причащении Святых Тайн, подарки, упоение при пении колядок. Большинство из нас только раз в году и поют. Причем именно колядки и именно в Сочельник. Музыка и пение способствуют вырабатыванию гормона счастья (допамина), активизируя так называемую дорожку вознаграждения — несколько миллиардов нейронов в среднем отделе мозга. Эта область активна также, когда мы утоляем голод, жажду, сексуальное влечение. Подарки? В повседневной жизни мы четко разграничиваем понятия «мое» и «твое». За это отвечает опять-таки гормон стресса кортизол, который у нас практически не вырабатывается при наличии «сочельнико-вогодопамина». Сочельник — это, главным образом, эмоции, на которых мы прежде всего сосредоточены. Они, ни эмоции, для нас важнее всего. Возможно, поэтому в Соченьник молятся немногие, и ничего парадоксального тут нет.

Однажды сравнили активность мозга у верующих при чтении молитв и при чтении нерелигиозных текстов. Было точно установлено, что при чтении молитв активность мозга гораздо выше, причем лишь в отделе, связанном с рациональным мышлением, а не с чувствами. Религия — в большей степени вопрос рассудка, чем эмоций. В период Сочельника — тоже.

Котла я читаю подобные отчеты «нейротеологов», я вспоминаю ту девочку, маленькую сумасбродку, бегущую через улицу к елке, и радуюсь тому, что поэт может правдиво описать человека, а лаборант нет…

Обнулить счетчик

«Завтра я бы хотела начать не только новый год, я бы хотела начать новую жизнь. С тобой. Скоро так и будет. Подождешь?» Эти слова он услышал ровно пять лет назад. В новогодний вечер, примерно в восемнадцать тридцать. Она их прошептала ему на ухо, когда они лежали обнаженные, прижавшись друг к другу, в его спальне. Ему было тридцать два года, он готов был ее ждать, а слово «скоро» для него все еще означало несколько месяцев. Он помнит, что взял тогда ее руку, лежавшую на его груди и начал растроганно целовать. В тот момент зазвонил мобильный телефон. Она встала, оделась и поехала на Краковское Предместье забрать мужа из ресторана, в котором он провожал старый год с контрольным советом своей фирмы.

Вот уже пять лет он встречает Новый год по одной и той же схеме. Утром с работы звонит матери в Познань, поздравляет ее и врет, что праздник отметит с друзьями. У нет всегда заготовлено одно женское имя, чтобы без дрожи в голосе ответить матери на вопрос: «А с кем ты идешь?» и, предупреждая следующий, добавить: «Это новая сослуживица, не замужем».