Наполеон - Пол Джонсон (2002)

Когда Бонапарт сообщил матери, что собирается покинуть Эльбу и снова отправиться сражаться, она ответила: «Хорошо. Лучше умереть с мечом в руках, чем провести всю оставшуюся жизнь в изгнании». Но Бонапарт не послушался совета и не стал ввязываться в рукопашный бой. Он, вероятно, боялся не столько смерти, сколько плена. Действительно, если бы он попал в руки прусских войск, Блюхер, скорее всего, расстрелял бы его. Веллингтон сказал, что не видел Бонапарта в дымном аду битвы, хотя раздающего приказы Сульта, которого встречал раньше, он узнал без труда. Когда, наконец, после долгого ужасного дня на поле брани опустилась тьма, Бонапарт сел в карету, которую защищал живой заслон его гвардейцев. Правда, скоро раскисшая грязь вынудила его пересесть на коня, и он ускакал прочь, подальше от опасности. Он никак не комментировал размеры потерь французских войск, хотя только на поле у Ватерлоо погибло 40 тысяч французов. Блюхер потерял 7 тысяч человек в конце дня. Веллингтон потерял 15 тысяч человек, включая своих лучших генералов, офицеров и многих из своих близких друзей. Веллингтон, как и Бонапарт, не получил ни царапины, но когда он в конце сражения разговаривал с Аксбриджем, тому пушечным ядром оторвало ногу. Герцога, очевидно, потрясло это кровавое происшествие, и, по словам Томаса Криви, члена парламента от вигов, он снова и снова повторял: «Это было близко, чертовски близко. Не думаю, что сюда попали бы, если бы меня тут не было». Тяжелый, мучительный опыт Ватерлоо стал поводом для самого искреннего его высказывания: «В жизни нет ничего хуже, чем выигранное сражение, кроме сражения проигранного». Окончательный вердикт британского командующего по поводу поведения Бонапарта был следующим: «Было бы гораздо разумнее вести оборонительную кампанию, которая создала бы серьезные, возможно, неразрешимые проблемы союзникам. Но у него никогда не хватало на это терпения», – добавлял он.