Уроки семейной мудрости от монаха, который продал свой «феррари» - Робин Шарма (2001)

Перестаньте мечтать о вещах, которые можете сделать прямо сейчас. Начните наполнять свою жизнь подлинным смыслом и содержанием. Станьте духовно и эмоционально богаче, постройте для себя ту реальность, к которой призывает вас голос сердца. Не теряйте времени, начните прямо сегодня – начните ту самую жизнь, чтобы не сожалеть о несбывшемся на смертном одре. Перефразируя знаменитое изречение Марка Твена, живите так, чтобы на ваших похоронах рыдали даже представители погребальной конторы.

Мы живем в странном мире. Цивилизация достигла такого развития, что можно выпустить ракету и едва ли не с миллиметровой точностью попасть в цель, но при этом нам трудно перейти на другую сторону улицы, чтобы завязать знакомство с соседом-новоселом. Мы отдаем больше времени телевизору, чем собственным детям. Мы твердим, как хотим изменить мир, но не в состоянии изменить самих себя. Нам кажется, будто впереди целая вечность, но внезапно выясняется, что жизнь подходит к концу, и вот тогда-то у нас появляется возможность неспешно поразмыслить о прожитом и мы начинаем перебирать упущенные шансы. «Я изведал мгновения радости, но их могло бы быть куда больше. Я проявлял доброту, но недостаточно, надо было быть еще добрее. Я мог бы прожить жизнь иначе, другим человеком», – горестно думаем мы.

Но увы – уже слишком поздно. В большинстве случаев мы пробуждаемся к жизни лишь тогда, когда веки нам уже вот-вот смежит вечный сон.

К счастью, мне повезло – я пробудилась раньше.

Дело было так. Я спешила на конференцию в Сан-Франциско, где мне предстояло представить наш сайт «BraveLife.com» и рассказать о его успехе. Я едва не опоздала на рейс, потому что разразился настоящий снежный буран и весь город стоял в пробках. Все-таки я успела буквально в последний момент попасть на борт самолета. Я и двое моих коллег, с удобством расположившись в мягких креслах первого класса и попивая превосходное вино, завели беседу о том, как лучше провести презентацию. Так мы проболтали с полчасика, а потом на меня навалилась усталость после напряженного рабочего дня, и, извинившись, я сказала коллегам, что, пожалуй, подремлю.

Разбудил меня голос капитана в динамиках: «Уважаемые пассажиры, наш самолет проходит зону турбулентности. Будьте любезны, пристегните ремни, поднимите кресла, уберите откидные столики и наберитесь терпения». Инструкция была стандартная, шутливая попытка подбодрить нас – тоже. Но хотя капитан изо всех сил старался говорить спокойно и уверенно, дрожь в голосе выдавала его тревогу. Я испугалась: неужели случилось что-то серьезное и нам грозит беда? Капитан заговорил вновь, и сердце заколотилось у меня в груди. «Погодка подгадила, и, похоже, будет еще хуже, – произнес он. – Пожалуйста, не отстегивайте ремни и держите спинки кресел в вертикальном положении. Когда будут новости, я сообщу. Сейчас мы летим сквозь буран».

В ту же секунду свет в салоне самолета погас и включились тусклые аварийные лампочки. Самолет затрясло как в лихорадке, на пол посыпалась посуда, журналы, всякие мелочи. Поначалу турбулентность была неприятна, но терпима, однако вскоре усилилась так, что меня замутило. Я покосилась на коллегу, Джека, молодого красавца, похожего на голливудского киноактера. А ведь у него двое детишек, как и у меня. Обычно Джек в любой, даже самой напряженной ситуации, что называется, держал лицо, но тут выдержка ему изменила: он учащенно дышал, лицо его исказил ужас. Джек схватил меня за руку своей дрожащей рукой и с трудом произнес фразу, которую я не забуду до конца жизни: «Кэтрин, похоже, мы разобьемся».