Нейрохирурги часто слишком оптимистичны в своих прогнозах. Они склонны считать, что самое главное – это успешная операция, а после нее пациент постепенно вернется к нормальной привычной жизни. На самом деле так происходит не всегда. Я очень остро ощутил это, когда стал заведующим отделением нейрохирургии в Третьей больнице Китасинагава.

Обычно в больницах за состоянием пациента следят после операции и во время реабилитации. Я говорю не только о плановом обследовании. Помимо него врачи приглашают пациента на приемы, справляются о его самочувствии, иногда проводят беседы с семьей, убеждаясь, что все в порядке и что болезнь не вернулась. Однако у некоторых людей, перенесших операцию, все равно начинается снижение интеллекта.

Я знаю, что иногда из-за повреждения одной части мозга другие его функции тоже начинают ослабевать. Как свитер, который начинает постепенно распускаться, когда в нем появляется дырка. Поэтому я особенно серьезно подходил к реабилитации тех, у кого возникали проблемы, прикладывая все силы для того, чтобы предотвратить деменцию. Но иногда слабоумие начинало развиваться у пациентов, состояние которых после операции, по мнению хирургов, совершенно не вызывало беспокойства. Конечно, члены их семей волновались и приходили ко мне с просьбами о помощи: «Доктор, что происходит? Сделайте что-нибудь, пожалуйста». Именно эти просьбы подтолкнули меня к тому, чтобы всерьез заняться лечением когнитивных расстройств.

Скорее всего, состояние пациентов ухудшается потому, что нейронные связи утрачиваются, превращаясь в бессмысленный набор отдельных клеток. Об этом я уже упоминал в начале книги. Но, поскольку сами нейроны никуда не пропадают, медицинская визуализация не выявляет патологий (хотя с помощью нее можно увидеть, что области, отвечающие за проблемные функции, уменьшились в размере, или что какие-то сосуды сузились). Считается, что самый эффективный способ лечения таких пациентов – заставлять их постепенно задействовать нужные функции мозга, чтобы утраченные нейронные связи восстанавливались (конечно, если необходимо, параллельно с этим проводится терапия для улучшения кровообращения мозга или другое лечение). Но для этого нужно точно знать, какие именно функции мозга ослаблены, поэтому в первую очередь я сосредотачивался на проведении функциональных проб.

В терапии (хотя точнее было бы назвать это комплексом упражнений) я старался применить все способы восстановления мозговой деятельности, которые считались эффективными. Именно в тот период я на собственном опыте убедился, что чтение вслух и упражнения на счет, о которых так часто говорят в последнее время, хорошо помогают восстанавливать некоторые функции мозга. Эти усилия принесли плоды, и все больше пациентов лучше восстанавливалось после операции. Однако меня очень интересовали причины возникших нарушений. Я хотел понять, почему умственные способности людей без физических повреждений мозга начинают слабеть.

«Порочный круг», ведущий к слабоумию

Беседуя с семьями пациентов, перенесших операцию, я начал замечать, что у всех ситуаций есть кое-что общее. Изменения начинались извне. Обстановка, в которой пациенты жили до операции, кардинально отличалась от той, в которой они оказывались после.

Операция на мозг – неординарное событие, которое может сильно повлиять на жизнь человека. Когда перенесшие ее пациенты возвращаются к обычной жизни после реабилитации, все вокруг начинают относиться к ним очень трепетно. Вернее, слишком трепетно. Особенно если человеку больше 50 лет и все видят, что он уже слабеет физически. И на работе, и дома окружающие стараются оградить его от лишних трудностей. Из-за этого человек перестает заниматься привычными делами, и его мозг начинает «слабеть», как слабеют мышцы, которыми не пользуются.