Вулкан проснулся двадцатого февраля и извергался несколько дней. Ученые заранее про это знали, но что будет настолько сильно – не знали. Второе по величине извержение с начала нашей эры. Целые стены огня – я видела фото. Грохот слышали за тысячи миль. А на двести миль вокруг все потемнело – столько вулкан выбрасывал камней и пепла, на огромную высоту выбрасывал. Самолетам приходилось облетать это место на большом расстоянии, после того как несколько штук рухнуло из-за попадания камней.

Под лавой и горячим пеплом пропали целые деревни.

Я, конечно, жалела погибших, но у меня и своих бед хватало. С деньгами проблемы, с токсикозом проблемы, с мужиками проблемы. И вообще – вулкан извергался на другом конце света, и мне было не до него. Тогда.

Я вспоминаю, как зовут второго ребенка, которого раздели на площадке: Томми Уинфилд. Отыскиваю старую телефонную книгу – после того, как Софи пришлось много лечить зубы, за Интернет платить нечем. Нахожу адрес Уинфилдов. После ужина оставляю Керри на старшую сестру – это можно лишь ненадолго, – и еду к ним.

Они живут в богатом квартале возле залива. Дома тут большие, деревья сыплют яркую листву на лужайки.

Дверь открывает женщина. Ухоженная, с мелированными волосами, на плечах желтый джемпер – прямо картинка из каталога одежды.

– Да?

– Я – мама Керри Друкер. Она в одном классе с Томми.

Дама сразу сникает и спадает с лица. Я говорю:

– Какие-то старшие девочки раздели Томми и Керри.

– Ну да… да. Входите.

Вхожу. Прихожая больше моей кухни, даже столик стоит, а на нем – большой свежий букет; пол из натурального камня. Ну, так что ж? Говорю то, зачем пришла.

– Я хотела спросить о Томми. Он не сопротивлялся, как и моя Керри. Он всегда такой? – Вспоминаю, как выразилась миссис Стеффенз. – Такой пассивный?

– Да, он интроверт и очень спокойный. Можно узнать, почему вы спрашиваете?

Я пока не могу ей объяснить, но не отступаю:

– А его друзья тоже такие? Другие ребята в классе?

– Ну… Наверное, кто-то пассивный, а кто-то – нет. Естественно. Дети же разные.

Я чувствую себя дура дурой. Единственные приятели Керри, которых я знаю – соседи-близнецы, и оба ведут себя как она.

– А учительница не советовала показать Томми доктору?

Миссис Уинфилд опять меняется в лице.

– Такие вещи я не могу обсуждать, мисс Друкер. Но я хочу сказать, что мы с мужем благодарны вашей старшей дочери за попытку защитить Томми и Керри. Вот только в какой форме это было сделано…

Мне сразу хочется заступиться за Софи, и это глупо, ведь я сама ее наказываю за драки. Дамочка меня раздражает, хотя я понимаю, что она не нарочно. Я растерялась и бормочу:

– Ладно, спасибо, до свидания… – и бреду к выходу.

Так или иначе, опять я ошиблась. «Кто-то – пассивный, а кто-то – нет». И с чего я взяла, что мне хватит ума разобраться, когда другие не могут?

Отправляюсь домой и завожу стирку.

* * *

Летом после извержения погода стояла необычная – а ведь Нью-Йорк-то уж всяко далеко от Индонезии. Из-за вулканического пепла в воздухе стоял красноватый туман. Солнце через него толком не пробивалось. Зима выдалась плохая, но даже летом было холодно, совсем холодно. В июне шел снег. В июле озеро по утрам покрывалось льдом. Часть урожая погибла, что-то и вовсе не взошло, и продукты подорожали.

Ученые писали про пепел и прочие выбросы вулкана. Говорили, кое-какие вещества типичны для вулкана, а другие – нет. Те, которые не типичны, вызывали в атмосфере непонятные химические реакции. Я тогда еще не вникала. В августе родилась Керри, и мне хватало забот с ней и пятилетней Софи.

В верхних слоях атмосферы пыль может стоять очень долго, потому что дождя там нет. Почти весь пепел осел в Африке и Европе, уж не знаю, почему. Из-за ветра, наверное.