Зоосити - Лорен Бьюкес (2011)

– Нет, конечно нет… Как глупо с моей стороны! Не важно, Фелипе. То есть Жуан… Все равно. Пожалуйста, передай мистеру Хьюрону, что мы приехали. Если, конечно, ты ничего не имеешь против своей работы, милый.

– Слушаю, сэр!

Охранник с безучастным видом отступает на шаг назад от машины, что-то говорит в рацию и поднимает шлагбаум. «Мерседес» въезжает внутрь. Что-то в его движениях и отрывистой манере говорить подсказывает мне: перед нами бывший военный. У нас в Африке так бывает часто. Много войн. Много бывших солдат остается не у дел…

Машина едет дальше – чуть быстрее, чем требуется. С грохотом пролетает по «лежачему полицейскому» под шлагбаумом, и вот мы уже в самом сердце огороженного буржуазного пригородного поселка. Здесь растут дубы, палисандровые деревья и вязы. Когда-то нам все уши прожужжали о том, что здесь самые большие леса в мире, высаженные рукой человека.

Здешние газоны аккуратнее, чем стрижка кое-где у порнозвезды. Поселок окружен десятиметровым бетонным забором; поверху забора тянется колючая проволока, по которой пущен ток. За этими стенами может случиться все, что угодно, а вы ничего и не узнаете. Может, для того их и возводили.

– Хьюрон… Оди Хьюрон? Его зовут как известного музыкального делягу?

– Продюсера, – поправляет меня Марабу.

– Помню, помню… Покойная Лили Нобомву работала на него?

– Трагическая потеря.

– Его, кажется, называли нашим Говардом Хьюзом?[11]

– Он – человек с положением. – Марабу элегантно передергивает плечами. Птица через секунду копирует ее жест, словно крылатый сиамский близнец.

Мы поворачиваем в тупик, проезжаем мимо открытого участка, заросшего травой, – такой стоит не меньше пяти миллионов, – и останавливаемся перед довольно низким забором из песчаника, увитого плющом – настоящим плющом. За металлическими коваными воротами виден ухоженный газон, а за ним – особняк работы сэра Герберта Бейкера, знаменитого английского архитектора. Судя по всему, особняк построен в самом начале двадцатого века. За домом высится невысокий холм, или коппие. На фоне лужаек холм, поросший лесом, выделяется, как волосатая бородавка на безупречно холеном лице.

– Что мне надо найти? – спрашиваю я.

– Не что, а кого, – поправляет Марабу.

– Так кого же?

– Ах, милочка! «Терпенье – добродетель. Добродетель – дар»… – отвечает Марабу. Старый стишок в ее исполнении звучит немного странно.

Мальтиец досадливо морщится. Должно быть, они с Марабу привыкли пикироваться, как брат и сестра или супруги, прожившие вместе много лет. Во всяком случае, Марабу умолкает. Мальтиец говорит:

– Он славный, милочка. Тебе понравится.

– Главное – чтобы не пришлось искать собачонку, – говорю я.

– Гарантирую – никаких собачонок! – Мальтиец нажимает кнопку на пульте; железные ворота со скрипом открываются, и мы въезжаем в поместье.

Мы подъезжаем к дому сбоку и останавливаемся у пристройки – гаража на четыре машины. Гараж очень приземистый и уродливый; он вступает в явный диссонанс с творением сэра Герберта Бейкера. Одна из дверей открыта; за ней виден ухоженный темно-синий «даймлер» с деревянными панелями. Хьюрон явно любит передвигаться со всеми удобствами… Странно, о нем известно, что в последнее время он вообще никуда не ездит. Какой-то здоровяк в изящной шоферской кепочке моет колеса. При нашем приближении здоровяк встает и жестом показывает Мальтийцу, чтобы тот поставил свой «мерседес» слева. Потом берет ведро и удаляется в гараж, расплескивая за собой мыльную воду.

– Какой приветливый малый!

– По должности он вовсе не обязан быть приветливым, – отвечает Марабу. Она открывает заднюю дверцу и выскальзывает из машины, прижимая лысую голову Аиста к груди, чтобы он не ударился о дверцу.

Мальтиец не спешит вылезать; он барабанит большими пальцами по рулевому колесу.