Три жизни - Рампа Лобсанг (2007)

Брат Арнольд мучился от боли в своей постели. В свете мерцающего огонька свечи он видел сочувственное лицо монастырского врача. Вдруг, так внезапно, что брат Арнольд вздрогнул от неожиданности, врач сказал: «Брат Арнольд, мы очень озабочены тобой, твоим будущим. Некоторые твои мысли столь отличаются от канонических. Похоже, ты убежден, что не важно, во что человек верит, лишь бы верил. Брат Арнольд, на склоне дней твоих, покайся, покайся, проси отпущения грехов. Может быть, мне позвать духовника?»

Брат Арнольд посмотрел на него и сказал: «Отец, я удовлетворен прожитою жизнью, я попаду в то место, которое считаю раем, я следую путем своей веры, мне не обязательно во всем слушаться писания. Я считаю, что наша ортодоксальная религия грешит узостью взглядов». Он задохнулся от боли, ему казалось, что в груди у него бушует пожар, что в грудь кто-то забивает железные гвозди, и он подумал о гвоздях, которыми были пробиты руки и ноги Христа, он подумал и о боли от уколов копья стражника, стоявшего возле распятия.

«Преподобный отец, – воскликнул Арнольд голосом, полным боли и недоумения, – кто эти люди, собравшиеся у моей постели? А, вот, вижу, это моя мать, она пришла, чтобы призвать меня в Лучший мир, в Лучшую жизнь. Здесь мать, отец и многие мои друзья». Врач вскочил, выбежал за дверь и внезапно забарабанил кулаком по двери соседней кельи. За дверью послышался возглас удивления, и из-за нее появилась бритая голова монаха.

«Скорее! Скорее! – сказал монастырский врач, – зови аббата. Брат Арнольд покидает нас».

Не застегнув рясу и не одевая сандалий, монах понесся по коридору и запрыгал вниз по лестнице. Вскоре он вернулся вместе с аббатом, который ждал этого момента в своей комнате.

Брат Арнольд дико взглянул на него и воскликнул с мукой в голосе: «Почему, почему мы, служители церкви, проводники веры, боимся умирать?» В мозгу брата Арнольда прозвучал ответ на его вопрос: «Ты все поймешь, Арнольд, когда придешь к нам, на Ту сторону жизни. Ты скоро будешь с нами».

Аббат опустился на колени возле кровати, держа в поднятых руках распятие. Он молился. Он молился о милосердии, о пощаде для души брата Арнольда, так часто отходившего от религиозных канонов. Колеблющееся пламя свечи, горевшей у кровати, вдруг замигало и под порывом блуждающего ветерка на миг обратилось в черный уголек мертвого фитиля. Вдруг пламя вспыхнуло вновь, и в свете этой единственной свечи видно было, как брат Арнольд поднялся, восклицая: «Nunc Dimitis, Nunc Dimitis! Господи, да будет воля Твоя, позволь рабу Твоему отбыть с миром». Он захрипел и, бездыханный, повалился на подушки.

Монастырский врач перекрестился и прочитал отходную молитву. Затем, перегнувшись через все еще коленопреклоненного аббата, он опустил веки брата Арнольда и положил на них маленькие пластинки, чтобы удерживать их закрытыми. Он подвязал умершему нижнюю челюсть, закрыв его разинутый рот и связав концы повязки поверх тонзуры на голове брата Арнольда. Он бережно поднял голову и плечи умершего монаха и вытащил подушки. Он взял руки Арнольда и скрестил их на его груди. Он позаботился о чистоте тела брата Арнольда и после этого укрыл его мертвое лицо и тело простыней.

Аббат медленно поднялся и покинул одинокую келью, пошел к себе в кабинет и отдал распоряжения одному из монахов. Через несколько минут раздались удары колокола, возвещающего о переходе в мир иной. В молчании монахи встали с постелей, одели рясы и потянулись в часовню, чтобы отпеть усопшего. Позже, когда встанет солнце, начнется месса, месса, на которую соберутся все, после чего тело брата Арнольда, облаченное в рясу, с лицом, накрытым капюшоном, с распятием в скрещенных на груди руках, пронесут по садовой дорожке впереди траурной процессии к освященному клочку земли, в котором с давних времен хоронили многих и многих монахов.