Святая Русь [Энциклопедический словарь русской цивилизации] - Платонов Олег Анатольевич (2000)

В этой же рукописи (автор ее - А.В. Балов) находим и ответ на вопрос программы о том, как в народе различали понятия преступления и греха. Корреспондент пишет, что "преступление и грех в народных понятиях стоят довольно близко". Большая часть преступлений считается в то же время и грехом, но не все. Например, "сбор грибов и ягод в чужих лесах, охота и рыбная ловля в чужих владениях, порубки леса в чужих дачах", хотя и являются преступлением, но грехом не считаются (в этом сказывалась длительная традиция отношения к лесу, как к ничьей, Божьей земле). С другой стороны, "деяния по существу не преступные" иногда преследуются как преступления, например, работа в праздники.

Балов замечает при этом, что принятие таких зароков (в других местностях - залогов, т.е. принятие на сходе волостной, сельской или деревенской общины решения об обязательности для всех членов общины запрета на работу в воскресенья, в праздники вообще или в конкретный праздник, или в пятницу) становится все более редким. Но из других источников мы знаем, что подобные зароки принимались во многих местах в течение XIX в., и нарушение их наказывалось нередко штрафом в пользу общины, следовательно, оценивалось как преступление, касающееся общества, а не как личный грех, за который человек сам в ответе перед Богом. В основе этого подхода лежало представление, что за нарушение одним человеком принятого общиною решения духовного порядка может пострадать от кары Божией вся община. Положив залог, т.е. приняв решение такого рода, всей сходкой молились перед часовней, после чего залог вступал в силу, хотя и не был письменно зафиксирован.

"В особенности общество строго следит, чтобы в заказной день кто не поработал бы, не нанялся бы где в подёнщину (...). Крестьяне создали себе такой закон, что если запретит общество работать, то никто позволить не может. В воскресенье работай, тебе никто запретить не может, это для своей души, заказный же день ты всему обществу нагадишь, если поработаешь! Отчего засухи бывают, градом хлеб побивает и пр. Это "угодники наказывают, что их не почитают". Подобные ограничительные постановления могли касаться также сбора или употребления в пищу некоторых видов овощей или фруктов до церковного их освящения.

Юристы, изучавшие специально обычное право во 2-й пол. XIX в., отмечали отличие в подходах к определению преступлений в государственном законодательстве и в народных обычаях. "С точки зрения юриста-криминалиста, - писал С.Л. Чудновский, обстоятельно изучавший обычное право у русских на Алтае, - многое нравственное может быть преступным, и не всё, что преступно, должно быть безнравственным; с точки зрения обычно-правовых понятий народа, и в том числе алтайского населения, все преступное обязательно безнравственно: все, что нравственно, не может быть преступно!"

Расхождение с подходом государственного законодательства было заметно тогда, когда речь шла об особо тяжких, по народным воззрениям, грехах, не все проявления которых учитывались законодательством. Так, богохульство и кощунство оценивались в народе как преступления, подлежащие наказанию. В то время как грех вообще считался делом личным - "кто в грехе, тот и в ответе", а ответ имелся при этом в виду перед Богом, а не перед обществом. Так относились, например, к неисполнению таинств покаяния и причастия или к напрасной божбе. Но общественное мнение осуждало человека, грех которого был у всех на виду. Массовым было представление о том, что совершению грехов препятствует страх Божий.

М.М. Громыко