Святая Русь [Энциклопедический словарь русской цивилизации] - Платонов Олег Анатольевич (2000)

Ближе к вечеру забавы с ряжеными сменялись играми в избе - начинались собственно посиделки. Здесь, как и в других местах, для святочных посиделок характерны были подвижные игры, в частности жмурки. Водящего определяли, перехватываясь на ухвате. Завязывали ему глаза и отводили к двери; к водящему подбегали, хлопали полотенцем, кушаком, рукавицей, ладонью - пока не поймает замену себе. Игра "сижу-посижу" были здесь исключительной принадлежностью только святочных посиделок.

"Собственно ряженье для ряда районов явилось основной чертой, выделяющей святочные вечерки из зимних (в особенности это характерно для средней России и Поволжья, хотя и русский Север в известной мере характеризуется этим)", - писал В.И. Чичеров. По нашим материалам, это положение может быть распространено на всю территорию расселения русских. Наряжались животными и птицами, бытовыми типами и персонажами социальной сатиры, цыганами, свадебными чинами, стариками и старухами, скоморохами, калеками, разбойниками и полицейскими, женщины - мужчинами, а мужчины женщинами. Ряженье сливалось с игрой и представлением. Традиции народной карнавальной культуры проявлялись уже при подготовке к святочным увеселениям, когда молодежь собиралась, чтобы делать костюмы и маски. Общие принципы изготовления непременных атрибутов привычных образов повторялись в разных районах, но местная специфика и индивидуальное творчество накладывали свой отпечаток в деталях. Вывороченная шуба и голова, обернутая овчиной, постоянные части костюма "медведя". "Вожак" прикреплял льняную бороду, спускал волосы на глаза и надевал коробку на шею. Нелегко было носить костюм "журавля": вывороченная шуба набрасывалась так, чтобы рукав торчал на макушке, в него продергивалась кочерга, служившая головой и клювом, а спину надо было выгибать, подражая птице. При этом журавль выделывал смешные коленца.

В иных местах в это же время готовились и к представлениям кукольного театра - делали "Микиту" и "Хавронью". Из тряпок сворачивали две большие куклы, разрисовывали им углем глаза, брови, рот и нос, одевали в зипуны. На Хавронью повязывали красный платок, на Никиту надевали шапку. На святочных посиделках "какой-нибудь искусный парень берет эти куклы в руки, ложится на пол, накрывается так, чтобы его не было видно, и начинают Микита и Хавронья выделывать такие штуки, что не только молодые, старые со смеху умрут". Куклы кланялись, дрались, обнимались, целовались.

В Карачевском у. Орловской губ. самодельные маски, бороды из льна и "разные шутовские" костюмы тоже начинали готовить заранее. В ход шли "худые зипуны и полушубки, поддевки". "Кобылу" в Пятницкой и других волостях делали целиком из соломы и носили ее не два, а четыре парня. Разъезжавший на кобыле мальчик-подросток гримировался горбатым старичком с "предлинной" бородой. Медведя в этих местах водил на веревке цыган или солдат.

В Тюменском у. "конь" делался иначе: к чучелу конской головы привязывали множество колокольчиков и разноцветных лент; вместо туловища прикрепляли к голове белую простыню, в которую заворачивался парень, исполнявший роль лошади.

Своеобразием ряжения отличалась вся связанная с "лошадью" группа в Сольвычегодском уезде. На голову одного из двух исполнителей роли коня укладывали прялку таким образом, что лопасть ложилась вдоль, по спине, а копыл - на затылок и темя, выступая надо лбом и придавая некоторое сходство с лошадиной головой. Вывернутый полушубок закрывал лопасть прялки на спине, на лицо надевалась маска, на шею - хомут, набрасывались узда и шлея. Второй исполнитель, тоже закутанный в вывороченный тулуп и в маске, стоял сзади первого и соединялся с ним палкой, лежавшей на плечах. На палку усаживался верхом парень, одетый старухой (сарафан и платок), в соответствующей маске. А впереди "лошади" шел четвертый участник - вожак, одетый в два сшитых вместе полушубка (мехом вверх) и с двумя масками - "одна - на лице, другая на затылке".