Святая Русь [Энциклопедический словарь русской цивилизации] - Платонов Олег Анатольевич (2000)

Опала раскрыла Пушкину "презренный, робкий эгоизм" космополитического окружения, подстрекавшего его к конфликту с царской властью и церковью и отшатнувшегося от него в дни испытаний. На этой почве выросло разочарование в людях, сроднившее поэта с байронизмом. Однако попытка разобраться в своих настроениях, выраженных им в типах "Кавказского пленника", "Братьев-разбойников", "Бахчисарайского фонтана" и "Цыган", привела Пушкина к признанию мизантропии признаком узкого эгоизма, искания воли лишь для себя. Истинный свободолюбец не может уйти от людей; суть духовности - вера в грядущее торжество добрых начал в людском обществе ("Андрей Шенье"). Поэт и есть носитель этой грядущей правды, которую отрицают по непониманию современники. Поэтому поэт не должен "презирать страны родной", должен верить в "ее предназначенье" и, поборов чувство личного раздражения против "хладных скопцов", должен спокойно и самоотверженно будить в их душе "чувства добрые". Индивидуальность, лишенная добрых чувств, хотя бы и могучая, есть явление отрицательное ("оставь герою сердце... он будет без него тиран"); у истинного героя яркость личности сочетается с способностью полного самозабвения в деле служения своему народу и государству (антитеза Петра и Мазепы). Стремлением отыскать красоту и правду в неприкрашенной русской действительности проникнуты произведения Пушкина, начиная с "Евгения Онегина" и кончая "Капитанской дочкой" и "Повестями Белкина". Пушкин был создателем и русской критики (журнал "Современник"), которая, по его мнению, служит безупречным показателем духовного прогресса народа.

Впечатление огромного ума Пушкин производил на всех, близко его знавших и имевших возможность наблюдать воистину феноменальный рост его идейного диапазона. Император Николай Павлович в 1826, после первого своего разговора с Пушкиным, которому тогда едва исполнилось 27 лет, заметил графу Блудову: "Сегодня утром я беседовал с самым замечательным человеком в России".

В.А. Жуковский, как-то встретив у Смирнова Н.В. Гоголя, жадно вслушивавшегося в речи Пушкина, сказал: "Ты записываешь, что говорит Пушкин. И прекрасно делаешь... потому что каждое слово Пушкина драгоценно".

Барант, французский посол при русском Императорском Дворе, человек тонкой культуры, в петербургском обществе часто встречавший Александра Сергеевича, не раз свидетельствовал об его исключительном и всестороннем знании Священного Писания, особенно Евангелия.

В 1832 Гоголь писал: "Пушкин есть явление необычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, каким он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой же очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла".

И.С. Тургенев назвал Пушкина "учителем" России. Ф.М. Достоевский, в своей знаменитой речи на открытии пушкинского памятника в Москве, указал на то, что наиболее ярким показателем мудрости нашего поэта было его необыкновенное свойство вмещать в себе и художественно воплощать в своих произведениях дух каждого народа, неповторимые, как общечеловеческие, так и индивидуальные черты быта каждой нации. В самом деле, достаточно упомянуть такие произведения, как "Подражания Корану", "Каменный гость", анакреонтические стихотворения, "Моцарт и Сальери", "Скупой рыцарь", "Борис Годунов" и "Пир во время чумы", чтобы убедиться во всеобъемлемости пушкинского художественного кругозора.