Французская рапсодия - Антуан Лорен (2016)

Не больно-то информативно, подумал Ален, которому нью-вейв и колд-вейв представлялись тончайшим сплавом, породившим этот восхитительный холодный звук, одновременно техничный и роскошный. Раньше, в эпоху «Битлз», «Стоунз» или «Лед Цеппелин», было довольно легко распознать голос каждого инструмента, а студийные записи мало чем отличались от концертов вживую. Меньше чем за десять лет благодаря таким пионерам, как «Крафтверк», работа над звуком и техникой микширования шагнула далеко вперед, чтобы достичь расцвета в творчестве Eurythmics. Начало восьмидесятых прошло под знаком английской поэзии, исполняемой под сложнейшие мелодии. По мнению Алена, ранним предвестником «новой волны» была одна песня – холодная, чистая, наделенная собственной магией. Ледяной кристалл продолжительностью три минуты сорок пять секунд. У себя в группе они могли спорить о чем угодно, но по этому пункту никаких разногласий между ними не возникало – все признавали, что песня гениальная. Для Алена это была не просто гениальная песня, это была Песня с большой буквы. Все шедевры западной поэзии от Ронсара до Бодлера в сравнении с ней представлялись черновиками, неуклюжими попытками нащупать суть. К этому идеалу, каждый в свое время, приблизились Элюар, Андре Бретон и Аполлинер – приблизились, но так его и не достигли. Наконец в благословенном 1974 году певец и композитор Даниэль Бевилакуа, более известный как Кристоф, с помощью молодого поэта Жан-Мишеля Жарра сумел описать чувство влюбленности и полную, сродни столбняку, невозможность рассказать о нем любимой женщине. Они написали «Голубые слова».

Ален открыл для себя эту песню в тот единственный период существования – от пятнадцати до двадцати лет, – когда человек действительно способен любить. В этот краткий промежуток, который больше никогда не повторится, и дух, и тело готовы к восприятию любви; в дальнейшем жизнь найдет чем занять ваш мозг и ваше бытие: подготовка к защите диплома, тревога о будущем, поиск работы, стажировка, зарплата, деньги, справки и так далее и тому подобное; беда в том, что этот период начинается слишком рано, в том возрасте, когда никто, кроме редких вундеркиндов, не в состоянии им воспользоваться.

Ален прекрасно помнил себя юношей – он в родительской квартире, у себя в комнате, которая впоследствии станет комнатой его сына. Он лежит на кровати и слушает трагично-пронзительный голос Кристофа, рассказывающий потрясающую историю про девушку, выходящую из здания мэрии, и парня, мечтающего с ней заговорить. Гипнотическая музыка и отдающийся эхом, словно он декламировал в романской церкви, голос певца погружали Алена в опьянение сродни наркотическому, только во много раз сильнее. «Голубые слова» будили какую-то часть его мозга, затрагивали в нем какую-то сверхчувствительную зону, отчего на глазах у него выступали слезы. Второй куплет, в котором были такие слова:

Больше нет ни часов, ни колокольни,

Только сквер с уснувшими деревьями,

Я возвращаюсь ночным поездом

И вижу ее на перроне.

Она улыбается мне.

Она должна меня понять.

Любой ценой… —