Колокола и ветер - Дойна Галич-Барр (2009)

Какой ветер вы избрали? Ведь у каждого ветра своя тональность, свой почерк и память.

Я слышу ветры этих холмов, долин и ущелий. Слушаю, как трепещут ласкаемые солнцем листья. Мне раскрывается вера в пении, в колокольчиках ягнят и народной музыке – исконном звуке этих холмов. И в ваших, порой меланхолических, сонатах, где слышна свирель.

Меня спрашивали: что побуждает вас сочинять музыку именно здесь, близ этого монастыря в уединении? А меня, что меня влечет из Америки в здешние церкви, побуждая украшать их стены фресками и иконами? Я не сержусь – ведь в любопытстве скрыта наивная любознательность, а не всезнающая гордыня.

Возможно, жажда и потребность делать то, что я делаю, эгоистичны. Работа над фресками и иконами доставляет мне удовольствие, приносит счастье, которого я долго не понимала. Ничто не могло дать душе такого утешения. Я путешествовала в прошлое через образы Сотворения мира, истории христианства – не той, о которой читала в Священном Писании, которой изумлялась на уроках закона Божия или восхищалась в произведениях старых мастеров, посещая церкви и музеи. Это путешествие рождало личные представления о прошлом. Словно и я – участница тех событий, словно и я жила в те времена и где-то в клетках мозга все они генетически сохранены, ибо и до моего рождения пребывали в клеточках далеких предков, свидетелей того, что я теперь пишу. Так рождается новый, мистический религиозный опыт – когда пишу, я переживаю его в молитвах. Эти новые образы воплощены и в других работах – не в монастырских, а в тех, что я выставляю или храню у себя дома.

Таков мой земной дар и благодарение Иисусу Христу и святым, которых я еще больше полюбила, работая над иконами, – работа метафизически приближала меня к ним.

Почти вся арка при входе в мой американский дом – в мозаике. Темы композиций – исцеления и чудеса, которые Иисус совершил до своего воскресения. Он показан как земной человек, как те, кому он помогает, даже и женщины, морально и душевно падшие. Работая, я видела его слезы и слышала плач – не от физической боли, страданий и мук, но оттого, что он свидетельствует, сколько трагедий и мук в человеческой жизни, и понимает, как нам, грешным, нужна помощь, явленная в чудесах и вере во Всевышнего. Его лицо было спокойно, не выражало тоски; но в проницательных, темных, влажных глазах поблескивали слезы. Эти глаза лучше, чем наши, человеческие, видели прошлое рода людского, его настоящее и будущее, которое не сулило избавления от ненависти, злобы, зависти, убийств, болезней и голода. Иисус из Назарета шел по Святой земле, исцелял и творил чудеса.

Это дитя было избрано Богом, чтобы родиться, хотя, мне кажется, вы так не думаете. Но уверяю вас, на меня его изображения и рассказы о Нем произвели еще в детстве сильное впечатление – и зрительное, и эмоциональное. Может, поэтому лицо одного ребенка на панно похоже на мое. Это заметили и зрители, и мои родители, хотя, работая над мозаикой, я не сознавала, что и своим запечатленным лицом свидетельствую о Его чудесах. Говорят, есть икона, на которой Христос плачет. Мне бы очень хотелось ее увидеть. Я услышала о ней уже после завершения мозаики. Хотелось бы мне ее увидеть, хотя бы на фотографии.