Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

— Луций Корнелий, столь здравомыслящий человек, как Марк Эмилий, никогда бы не покусился на твою государственную карьеру из-за твоего боевого содружества с Гаем Марием. Хотя сам я не был здесь и не мог быть свидетелем событий, у меня сохранилась достаточно тесная связь с Римом, чтобы понимать, что в то время ты был уже не так крепко привязан к Гаю Марию, — добродушно объяснил Метелл Нумидийский. — Поскольку вы больше не родня друг другу, я вполне могу это понять. — Он вздохнул. — Однако тебе не повезло: едва ты успешно порвал с Гаем Марием, как чуть не стал причиной беды в семействе Марка Эмилия Скавра.

— Я не совершил ничего недостойного, Квинт Цецилий, — процедил Сулла, стараясь не давать волю раздражению, но все больше укрепляясь в мысли, что этой тщеславной посредственности лучше не жить.

— Я знаю, что о недостойных поступках речи не было. — Метелл Нумидийский осушил свой кубок. — Можно только сожалеть, что, когда дело доходит до женщин, даже самые старые и мудрые головы одолевает головокружение.

Стоило хозяину обозначить свое намерение подняться, как Сулла резво вскочил на ноги, схватил со стола оба кубка и отошел, чтобы наполнить их.

— Дама, которую мы оба подразумеваем, приходится тебе племянницей, Квинт Цецилий, — проговорил Сулла, стоя к собеседнику спиной и загораживая своей тогой стол.

— Только поэтому мне и известна вся эта история.

Протянув Метеллу Нумидийскому кубок, Сулла снова уселся.

— Считаешь ли ты, будучи ее дядей и хорошим другом Марка Эмилия, что я действовал правильно?

Хозяин пожал плечами, отпил вина и скривился.

— Если бы ты был каким-то выскочкой, Луций Корнелий, то не сидел бы сейчас передо мной. Но ты — выходец из древнего и славного рода, ты — один из патрициев Корнелиев, к тому же наделен несомненными способностями. — Переменив выражение лица, он отпил еще вина. — Если бы в то время, когда моя племянница загорелась к тебе страстью, я находился в Риме, то обязательно поддержал бы своего друга Марка Эмилия в его попытках уладить дело. Насколько я понимаю, он просил тебя покинуть Рим, но ты ответил отказом. Не слишком осмотрительно с твоей стороны.

Сулла искренне рассмеялся.

— Просто я полагал, что Марк Эмилий не допустит менее благородных поступков, нежели мои.

— О, насколько ты выиграл бы, проведя несколько лет на Римском Форуме в годы юности! — воскликнул Метелл Нумидийский. — Тебе недостает такта, Луций Корнелий.

— Видимо, ты прав. — Сулле еще никогда в жизни не приходилось играть такой странной роли, как сейчас. — Но я не могу пятиться назад. Я стремлюсь только вперед.

— Ближняя Испания под командованием Тита Дидия — что ж, это определенно шаг вперед.

Сулла еще раз встал, чтобы наполнить оба кубка.

— Прежде чем покинуть Рим, мне необходимо обрести здесь по крайней мере одного доброго друга, — молвил он. — Говорю от чистого сердца: мне хотелось бы, чтобы этим другом стал ты. Невзирая на твою племянницу, на твою тесную связь с принцепсом сената Марком Эмилием Скавром. Я — Корнелий, а это означает, что я не могу просить тебя принять меня в роли клиента. Могу предложить тебе только дружбу. Что скажешь?

— А вот что: оставайся ужинать, Луций Корнелий.

Итак, Луций Корнелий остался ужинать, чем доставил хозяину несравненное удовольствие, ибо Метелл Нумидийский первоначально намеревался отужинать в одиночестве, несколько утомленный своим новым статусом живой легенды Форума. Темой разговора была неустанная борьба его сына за прекращение отцовской ссылки на Родосе.

— Ни у кого еще не бывало лучшего сына, — говорил возвратившийся изгнанник, уже чувствуя влияние вина, которого он употребил немало, начав задолго до ужина.

Улыбка Суллы была воплощением обаяния.