Кьеркегор - Пол Стретерн (1997)

Он заинтересовался Гегелем, учение которого распространялось, как чума, по Германии и уже достигло масштабов эпидемии у народов, менее расположенных к философствованию. Серьезность и основательность Гегеля, его духовно ориентированный взгляд на мир нашли отзвук в душе юного датчанина. Согласно всеобъемлющей системе немецкого философа, мир развивается в соответствии с триадическим диалектическим процессом. Исходный тезис порождает антитезис, и оба затем соединяются в синтез (который далее рассматривается как тезис, и так далее). Классический пример выглядит так:

Тезис: Бытие.

Антитезис: Ничто.

Синтез: Становление.

Посредством этой диалектики все стремится к большему самоосмыслению и в конечном счете к Абсолютному Духу, который, познавая себя, вбирает все существующее. Этот всеобъемлющий Абсолютный Дух заключает в себя даже религию, которая рассматривается как ранняя стадия конечной философии (то есть, разумеется, гегелевской). Привлекательность такой философии для интроверта понятна и объяснима – не последнюю роль играли Эдипов комплекс, религиозный и нарциссический аспекты.

Однако, как ни восхищался Кьеркегор Гегелем, его отношение к немецкому мыслителю с самого начала было диалектическим. Любовь уживалась с ненавистью, и в конце концов его собственная антигегелевская философия смешалась с гегелевскими концепциями, став до некоторой степени кьеркегоровской версией диалектики. Что важнее, Кьеркегор изначально с сомнением относился к Абсолютному Духу и его самопознанию. Он считал, что самопознания должно достигать на субъективном уровне. Для индивидуума субъективное важнее какого-то Абсолютного Духа. Область субъективного – предмет нашей главной заботы. Некоторые находчивые исследователи обнаружили во всем этом подсознательное эхо отношения Кьеркегора к отцу. И верно, в скором времени субъективный элемент обнаружится в противостоянии Абсолютному Духу (отцу).

В это время отношения сына с отцом претерпевают решительную перемену. Судя по всему, озабоченный передачей фамильного проклятия Кьеркегор-старший сделал несколько признаний своему крайне впечатлительному сыну и, в частности, рассказал, как давным-давно, на холме в Ютландии, проклял Бога. Говорят, Кьеркегор-младший отпрянул в ужасе от этих откровений, после чего ударился в пьянство и распутство.

Высказывались предположения, что за всем этим кроется нечто большее. Вполне возможно, что к этому времени Кьеркегор, устав от деспотического влияния отца, искал повода, чтобы освободиться от него. Также возможно, что признания набожного старика содержали не только теологический аспект. Не исключено, что он сознался и в прелюбодеянии, а точнее в том, что спал со служанкой (своей будущей второй женой, матерью Кьеркегора), когда его первая жена лежала на смертном одре. Это объясняло бы драматический – или срежиссированный им самим – поворот в поведении молодого человека (который отпустил вожжи вовсе не так уж сильно, как пожелал представить это другим). И наконец, высказывались догадки, что старик Кьеркегор сознался не только в детском богохульстве и грешках молодости, но и кое в чем посерьезнее. По мнению критика Рональда Гримсли, тайные записи в дневниках Кьеркегора-старшего свидетельствуют о том, что он бывал в борделе, где заразился сифилисом, который мог затем передаться сыну. Последующее поведение Кьеркегора-младшего отчасти подтверждает это страшное предположение.

В рамках кампании беспутства (включавшей такие омерзительные грехи, как шумные попойки в кабачках и хождение по главной улице с зажженной сигарой) Кьеркегор даже посетил бордель.