Все ее страхи - Питер Свенсон (2017)

Кейт вытеснила мрачные мысли из своей головы и открыла стеклянную дверь магазина. От одного взгляда на узкие забитые проходы ее охватила паника, опустошая изнутри. Она попятилась от приятной теплоты, струящейся из магазина, и натолкнулась на парочку в спортивной одежде, которая тщетно пыталась протиснуться мимо нее.

– Извините, – промямлила она, устремляясь к пустой скамейке перед соседним магазином, торгующим старинными печатными изданиями.

Она присела и проделала свои дыхательные упражнения.

Смирись. Прими. Выпусти это. Пусть время течет своим чередом.

Самолет пролетел буквально над головой – так низко, что от рева двигателей у Кейт стянуло кожу на черепе. Она сжала пальцы, подышала еще немного и встала. Кейт перехотелось есть, но она понимала, что должна хоть что-то бросить в желудок. Через дорогу находилась небольшая пиццерия под названием «Аппер краст», где она купила себе ломтик пиццы песто и крем-соду. Она вернулась к скамейке, чтобы перекусить. Было холодно, но на открытом воздухе гораздо лучше, чем внутри.

Возвращаясь домой, она опасалась, что страдающий от безнадежной любви друг Одри все еще ждет на углу, где она его оставила, но он ушел. Никто не караулил ее и на Бери-стрит, 101, и Кейт с облегчением вернулась в свое убежище, так ни с кем и не встретившись.

Переступив порог квартиры, она начала изучать все, что ее окружало. Неужели это логово убийцы? И если да, то способны ли эти стены поведать о самом страшном? Здесь так мало Корбина. Кроме роскоши и великолепия, не ощущалось больше ничего. Хотя не совсем так. Апартаменты похожи на квартиру умершего, на жилье отца Корбина. Мебель красивая, но немного устаревшая; на одном диване вообще цветочная обивка. И картины на стенах – в основном оригиналы, – выполненные маслом в стиле абстракционизма, довольно интересны (подумала Кейт), но немного староваты. Нет, если что-то из предметов обстановки и принадлежало Корбину, то очень немногое. Он унаследовал отцовское жилье и законсервировал его в прежнем виде, вплоть до фотографий в рамках.

Немного расслабившись, Кейт села и начала думать, что бы это значило. Как бы она поступила, если бы унаследовала жилище? Вероятно, точно так же. Выглядит мило – зачем что-то менять? Возможно, Корбин по-особенному любил своего отца и сохранил память о нем в нетронутом виде. Вполне вероятный сценарий. Но могла быть и другая причина, по которой здесь совсем не ощущался Корбин. Возможно, он хотел замаскироваться, чтобы люди не поняли, кем он является на самом деле. И если так, то существует ли место, где он был открыт? Где искать настоящего Корбина?

Кейт подошла к окну, из которого открывался лучший вид на Бери-стрит. Тишина и спокойствие. Может быть, она предполагала, что снова увидит влюбленного друга, наблюдающего за домом в надежде поймать другого жильца? Ведь она читала, что злоумышленники любят возвращаться на место преступления. Нет, подумала она. Джек Людовико, конечно, странный, но есть в нем некая черта, не позволяющая обвинить его в страшном злодеянии. На этот раз ее мозг отказывался разворачивать события по наихудшему сценарию. Джек был тем, кем казался. Старый друг, обремененный неверием и печалью. Легко просчитать, что он не таков, как Корбин, которого связывали с Одри, по-видимому, сложные отношения. Да еще и ключ от квартиры в придачу.

Мысли о ключе напомнили, что нужно позвонить детективу.

Она пошла в спальню, где осталась визитка детектива Джеймс, и почему-то решила достать из-под кровати свой альбом. Села на ковер, открыла чистый альбомный лист и стала рисовать лицо Джека Людовико. Она ни о чем не думала, рука двигалась машинально. Портрет получился со слегка наклоненной головой и поднятыми вверх глазами. Она закончила и, положив карандаш на место, вдруг поняла, что дорабатывать ничего не нужно. Изображение – идеальное. Кейт поставила дату и его имя.