Зов Ктулху - Говард Филлипс Лавкрафт (1926)

А когда занялся розовый жемчужный рассвет, вдали уже ярко зеленел незнакомый берег. К морю спускались величественные террасы, усаженные деревьями, а меж них – то тут, то там – мелькали белые крыши домов и колоннады храмов. Когда мы приблизились к зеленым берегам, бородач сказал, что это Земля Зар, хранительница всех прекрасных видений и грез о прекрасном, – они являются человеку на миг, а потом исчезают. Я снова взглянул на террасы и понял, что это чистая правда: многое из открытого сейчас моему взору я видел прежде, когда рассеивалась мгла на горизонте и освещались фосфорическим светом глубины океана. Но здесь были явлены и более совершенные фантазии и формы – видения молодых поэтов, умерших в нищете, мир лишь потом осознал их видения и мечты. Но Белый корабль не пристал к берегу страны грез: ступивший туда никогда не вернется в родные края.

Мы тихо отплыли от террас с воздвигнутыми на них храмами и увидели далеко на горизонте шпили колоколен огромного города.

– Это Таларион, город Тысячи Чудес. Там обретается все таинственное, что человек тщится понять.

Увидев город с близкого расстояния, я понял: ничего более величественного я и вообразить не мог. Шпили колоколен уходили в бескрайнее небо. Мрачные серые стены, окружавшие город, скрывались где-то за горизонтом. Мне удалось разглядеть лишь верхнюю часть нескольких зданий, зловещих и странных, украшенных химерами. Меня неудержимо тянуло в этот пленительный и одновременно отталкивающий город, я умолял бородача высадить меня на пирсе, у огромных резных ворот Акариэль, но получил вежливый и твердый отказ.

– Многие вошли в Таларион, город Тысячи Чудес, но никто оттуда не вернулся. Туда держат путь лишь безумцы, утратившие человеческий облик. На улицах города белым-бело от непогребенных костей таких безумцев, раз взглянувших на фантом Лати, правительницу города.

Отплыв от стен Талариона, Белый корабль много дней плыл вслед за птицей, летевшей на юг. Ее оперенье было цвета поднебесья, откуда она и появилась.

Мы приплыли к прелестному берегу, он радовал глаз множеством цветов. Нежась в лучах полуденного солнца, деревья сплетались кронами, образуя тенистые аллеи. Из невидимых домов доносились обрывки песен, мелодичной музыки, вперемежку с нежным пленительным смехом. Мне не терпелось поскорей сойти на берег, и я поторапливал гребцов. На сей раз бородач ничего не сказал, он лишь молча наблюдал за мной, когда мы пристали к поросшему лилиями берегу. Ветер из цветущей долины принес запах, вызвавший у меня дрожь. Он дул все сильнее и сильнее, и воздух наполнился тошнотворным трупным запахом зачумленных городов, превратившихся в кладбища. Гребцы изо всех сил налегли на весла, и мы поскорей ушли в море, подальше от проклятого берега.

– Это Зура, Земля Недостигнутого Блаженства, – молвил наконец бородач.

И Белый корабль снова полетел по волнам вслед за птицей небесной, и нас овевали ласковые благоуханные ветры. Так мы плыли день за днем, ночь за ночью и слушали тихие песни гребцов, как и в ту ночь, когда ушли от родных мне берегов. И наконец лунной ночью мы бросили якорь в гавани Сона-Нил. Ее охраняют две скалы, выступающие из моря и образующие гигантскую арку. Это Земля Фантазий и Причуд, и мы сошли на берег по золотому мостику из лунных лучей.