Сказать по правде - Остин Сигмунд-Брока, Эмили Уибберли (2019)

Я вхожу в Центр колледжа и карьеры за несколько минут до конца обеда. Он пуст, и я пересекаю чересчур чистую комнату с ковром на полу в направлении ученических почтовых ящиков. Бросаю эссе Пейдж в ее ящик, а потом перехожу к своему. Сверху лежит конверт с комментариями Пейдж к моему эссе. Я торопливо разбираю страницы и начинаю просматривать заметки красными чернилами на полях.

Их… много. Сердце сжимается, а потом бьется сильнее. Я не собиралась переживать из-за комментариев Пейдж Розенфельд, но когда видишь такое, игнорировать трудно.

Я открываю последнюю страницу, на которой Пейдж, оказывается, оставила финальную записку. Я заставляю себя сосредоточиться на каждом предложении, несмотря на то, что предпочла бы игнорировать их все.

Все это выглядит очень неискренне. Кто угодно смог бы написать такое эссе, погуглив пару раз Ю-Пенн. Здесь нет тебя. Какой бы ни была причина, по которой ты хочешь там учиться – просто скажи ее. Попробуй найти немного страсти – и начни заново.

Я хмурюсь. Кто такая эта Пейдж, чтобы говорить мне про искренность? Она меня не знает. Не то чтобы ее эссе можно считать блестящим. Если бы мне не было все равно, я бы тоже могла написать ей записку с критикой банального выбора темы и чересчур драматичных описаний. В Бомонте вряд ли есть проблемы с травлей.

Читать такие комментарии к тексту, которым я гордилась, стыдно. Однако хуже всего то, что я знаю: она права. Я настолько погрузилась в попытки изобразить профессионализм, что не коснулась ничего личного.

Но я отказываюсь впадать в уныние. Я не такая, как Бетани. Если бы меня можно было сломить резкими словами, я бы уже давно сдалась. Я перепишу эссе и поступлю в Ю-Пенн.

В сумке вибрирует телефон. Я рефлекторно достаю его и вижу сообщение от Морган.

«Футбольная команда придет. Посмотрим, что ты задумала…»

Слегка улыбнувшись, я закрываю свое эссе и кидаю в сумку. Мои мысли уже заняты сегодняшним вечером.

Глава 2

Я опаздываю в «Скару», потому что на Хайлэнде в пятницу вечером много машин и мне приходится полчаса искать место для парковки, потому что я не хочу платить семнадцать долларов за гараж. Клуб находится на верхнем этаже огромного торгового центра на Голливудском бульваре, среди высоких многоквартирных домов и кинотеатров в стиле «ар деко». Мне приходится лавировать среди туристов, болтающих на языках, которые я не могу распознать, и фотографируют Аллею славы.

Наконец я добираюсь до входа, и вышибала впускает меня внутрь. Обычно в клуб пускают только тех, кому уже есть двадцать один, но сегодня отец Ребекки Дорси снял весь клуб для ее дня рождения. Конечно, они не станут подавать нам алкоголь, но люди творчески подходят к вопросу и находят способы поднять содержание алкоголя в крови.

Я сразу вижу его в мигающем свете.

Прислонившись к бархатному дивану на краю танцплощадки, он смеется вместе с остальной футбольной командой. Выглядит как воплощение абсолютной беззаботности и… сексуальности. Он высокий, сложен как положено школьному спортсмену, а блеск его улыбки можно заметить из другого конца клуба. Я смотрю, как он поднимает руку, чтобы потереть затылок, и край его командной футболки-поло поднимается, открывая полоску темной кожи выше ремня. Симпатичную, манящую полоску кожи.

Это мой момент. Нужно только подойти к нему, присоединиться к разговору, а потом отвести его туда, где мы останемся вдвоем.

Но я не могу.

Музыка неприятно стучит в ушах. Я даже не могу пройти дальше безвкусной скульптуры у входа.

Я целый год этого хотела. Планировала. Почему я не могу это сделать? Возможно, я разучилась флиртовать. Я два года отвергала парней, втайне все больше влюбляясь в этого. Что, если я забыла, как играть в эту игру?