Наследие аристократки - Даниэла Стил (2017)

Вздохнув и почувствовав себя полным идиотом, Габриэль позвонил адвокату в Лондон. Предложенная покупателем сумма поражала воображение, и все же ему предстояло объяснить адвокату, что в данный момент миссис Лука не желает расставаться с работами мужа. Габриэль хотел дать понять, что в будущем подобная сделка может состояться, хотя вовсе не был в этом уверен. Тео деньги тоже не интересовали. Он, как и мать, жил весьма скромно.

– Мой клиент наделил меня полномочиями выдвинуть последнее предложение, – в отрывистой британской манере отчеканил адвокат, а затем удвоил начальную сумму, тем самым сделав картину Лоренцо одной из самых дорогих в мире. Если, конечно, Мейлис решит принять предложение.

Габриэль минуту молчал, ошеломленный услышанным.

– Я передам ваше предложение своей клиентке, – вежливо ответил он и сразу позвонил Тео.

Услышав, какую сумму предлагают за картину отца, тот воскликнул:

– Господи! Это наверняка Станиславов. Больше никому не под силу заплатить такие деньги.

– Даже не знаю, что сказать твоей матери. Полагаю, она должна согласиться, – признался Габриэль.

Мейлис прислушивалась к нему, но не в тех случаях, когда речь заходила о картинах Лоренцо. Ее эмоциональная привязанность к покойному мужу и его наследию была слишком глубока. Габриэля же никто не мог обвинить в материальной заинтересованности, поскольку он давно уже перестал начислять комиссию с потенциальных продаж, включая последнюю. Он больше не считал себя вправе делать это, и в его советах не было личной заинтересованности.

– Я тоже так думаю, – произнес Тео. – Вчера вечером мне не понравился покупатель. Если, конечно, это действительно Станиславов. – Он испытывал неприязнь к этому русскому на каком-то подсознательном уровне. – Но это огромные деньги, и мать не должна от них отказываться.

– Наверное, она все же откажется, как бы мы ни убеждали ее в обратном.

– Отец написал эту картину, когда мать была для него лишь моделью. И данное обстоятельство нам на руку. Сомневаюсь, что она продаст более поздние картины, написанные в те времена, когда она была его любовницей и женой. Нет, матери не следует отказываться от этого предложения. Ведь оно очень важно для продвижения картин отца на мировом рынке. Предлагаемая сумма вдвое больше той, что мы получили на последнем аукционе. Это огромный скачок вперед, – заметил Тео.

– Я бы напомнил Мейлис об этом, – кивнул Габриэль. – Посмотрим, что у тебя получится.

Тео позвонил матери сразу после разговора с Габриэлем и повторил ей все то, что обсуждал с ним. Добавил, что предлагаемая сделка ставит картины отца на одну ступень с мировыми шедеврами и мать не должна лишать его такой славы. Тео сказал, что отец наверняка согласился бы продать картину, и теперь оставалось лишь надеяться, что его слова заставят мать передумать. Порой было полезно пробуждать к жизни дух Лоренцо и его воображаемые желания.

– Я подумаю, – страдальчески ответила Мейлис. Ведь работы Лоренцо были для нее словно родные дети, и каждый раз, расставаясь с одной из них, она словно теряла одну частичку покойного мужа.

Тео был немало удивлен, когда мать перезвонила ему через час. Слова сына заставили ее иначе взглянуть на ситуацию, и теперь она хотела сделать то, чего желал бы сам Лоренцо.

– Если ты действительно считаешь, что для него это было бы очень важно, и он сам хотел бы этого, я продам картину, – говорила сквозь слезы Мейлис.

Тео, как и Габриэль, знал, что тяжело далось ей это решение, поэтому не давил на мать, а просто мягко посоветовал, как поступить. А еще он произнес магические слова: «Ты должна сделать это для папы. Он хотел бы этого. Это будет данью его памяти».

– Ты приняла верное решение, мама. Отец не возражал бы.