Жизнь в моей голове: 31 реальная история из жизни популярных авторов - Джессика Беркхарт (2018)

Я стала все делать медленнее. Посадила себя на медленную умственную диету, и мне было все равно, кто и что об этом подумает. Мне вполне годилось нечто скучное, что пришлось бы кстати в доме престарелых. Я стала придерживаться того, что назвала Бабушкиным Образом Жизни и никогда не оглядывалась на прошлое. Идея о том, что мы Должны! Быть! Активны! Все! Свое! Время! – чушь собачья. Это вам внушает телевизор, или статьи, или постоянное, но неверное внутреннее ощущение, что буквально все добиваются успеха, делают что-то и в восторге от всего этого КАЖДУЮ СЕКУНДУ СВОЕЙ ЖИЗНИ!!! Это ложь. Люди делают какие-то вещи за разные промежутки времени и в разных условиях. Мы не участвуем в неком соревновании, и каких-то твердых критериев и норм для нас не существует.

Я ходила медленно. Выходила из дома и оглядывалась по сторонам. Дерево. Утка. Витрины магазинов. Другие люди. Я взяла передышку и перестала внушать себе, что должна прочитать/сделать/обдумать/одобрить, и неожиданно обнаружила, что напичкана странными идеями о том, что я «обязана» сделать. Я подстегивала себя и заставляла прыгать через обручи, чтобы достичь вещей, не имеющих ценности. Я поняла это не за один день. А за несколько месяцев. Моя голова начала проясняться, и я постепенно стала делать больше и больше полезного. И важную роль на пути, на который я ступила, играла медитация.

Это в-четвертых. Медитация. ЭТО ВАЖНО. Да, знаю. О ней пишут в журналах о здоровом питании и образе жизни, она повсюду и в большой моде. Но знаете что? Она изменила мою жизнь, и я медитирую каждый день. Опять же, много научных данных о медитации можно найти в Интернете. Тут надо быть упорной. В этом все дело. Не так, чтобы разок помедитировала и стала другим человеком. Она сродни физическим упражнениям. Я не вру, когда говорю, что она изменила мой образ мыслей и, возможно, мой мозг. Она теперь часть моей жизни и останется ею[2].

В-пятых. Мне помогли. Я пошла к доктору, и он назначил лекарства, которые я принимала полтора года. Я также подверглась когнитивно-поведенческой терапии, и она помогла мне поменять мои установки. Я также обратила серьезное внимание на то, почему я такая вымотанная, и обнаружила в корне этого медицинскую проблему. Что стало замечательным открытием. То есть, конечно, здесь нет ничего хорошего, но знать о таком надо, потому что в этом случае можно принять надлежащие меры.

В-шестых. Я стала заниматься физическими упражнениями. Много времени уделяла йоге. И это, опять же, звучит как клише, но она по-настоящему работает. Я ходила. Просто двигалась. Перестала употреблять кофеин в больших количествах. А до того пила СЛИШКОМ МНОГО КОФЕ. (От пяти до восьми чашек в день.) Я совсем завязала с кофе года на два. Теперь я пью его в ограниченном количестве и никогда вечером. Так что, да, диета и прочие разумные шаги кажутся скучными, но РЕАЛЬНО РАБОТАЮТ. И начинают работать только со временем.

В-седьмых. Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО МОЖЕТ КОНЧИТЬСЯ. Болезнь заявит вам, что ничего подобного. Но помните: ОНА НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ЗНАЕТ. Тревога схожа с четырехлетними детьми, которые мнят себя хирургами – и это мило, что они так считают, но вы же не ляжете на операционный стол к четырехлетке. ДЕТИ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮТ. Вы не позволите им осуществить хоть какое хирургическое вмешательство. Точно так же нельзя допускать, чтобы тревога мешала вам принимать решения. Она такая маленькая! Такая глупая! Смотрите-ка, она думает, что может обвести вас вокруг пальца. Но вы вернете себе контроль над собой. Она слабее вас.