Синон - Дан Сельберг (2015)

Он приблизился к тому месту, где западная сторона стены закруглялась, поворачивая на север. Маленькая зеленая птичка что-то клевала в траве на обочине тропинки. Аким замер, чтобы не спугнуть ее, и подумал об Энесе. Раньше он видел в шефе единоверца, но все больше убеждался, что того интересуют только деньги и власть – то, что Аллах осуждал и презирал прежде всего. Птичка подняла головку, сверкнула на Катца черными глазками и снова вернулась к своему занятию.

Неделю назад ему довелось слушать в мечети проповедь о Судном дне. Вне всякого сомнения, это был знак, поданный Акиму свыше. Имам читал из одиннадцатой суры: «Тем, кто желает жизни близкой и ее украшений, тому мы полностью завершим дела их в ней, и они не будут здесь обделены. Это те, для кого нет в будущей жизни ничего, кроме огня, и тщетно то, что они совершили здесь, и пусто то, что они творили»[35].

Жадность – вот что губит таких, как Энес. Деньги – цена тому, что они делают.

* * *

В нагрудном кармане завибрировал телефон. Лишь три человека могли позвонить Акиму на этот номер: с одним из них он только что расстался, а двое других находились в Стокгольме. Того, кто запрашивал его на этот раз, среди них не было.

– Да? – спросил Аким в трубку.

– Это Николас Мореман, – представился звонивший.

Катц внимательно изучал зеленую птичку. Она то петляла, то ходила зигзагами, выводя странные фигуры – как будто направлялась неким подземным кукловодом.

– Вам удалось заполучить ту женщину? – спросил Аким, и внутри него как будто что-то упало. В этой операции Николасу отводилась роль одного из главных исполнителей. Это от него зависело, вспыхнет ли мировой пожар, в пламени которого суждено сгореть многим. Это он должен был поднести факел к заготовленным Катцом дровам.

– К сожалению, пациентку так и не удалось уговорить, – ответил Николас. – Она категорически отказалась от госпитализации. Опекунша поддержала ее.

Шеф «Крионордика» старательно подбирал выражения. Из опасения прослушки приходилось выражаться эзоповым языком.

Итак, госпитализация не состоялась. Рейчел повернула против Акима, и еврейка улизнула у них из-под носа.

– Можете попытаться еще раз? – спросил Катц.

– Нет, опекунша не идет на контакт с нами. И наши сотрудники ушли на больничный после долгого пребывания в море.

Аким сжал в кулак свободную руку:

– Крейг Винтер знает об этом?

– Нет. Ему сообщили, что вакцинацию поручили другому врачу. Он больше не занимается этой пациенткой.

Катц лихорадочно соображал. То, что Ханна Сёдерквист все еще оставалась на свободе, ставило весь проект под угрозу срыва. Если она пойдет в полицию или привлечет журналистов, могут возникнуть серьезные проблемы. Может, приказать Николасу бросить все и заняться ею? Не стоит, слишком рискованно. Завершающий этап «Джавды» вот-вот начнется…

– Сосредоточьтесь на основной задаче, – сказал Аким. – Дождь должен пролиться в условленное время, и ни минутой позже. Отныне все остальное неважно. – Он немного подумал и, понизив голос, добавил: – И помните: вы подотчетны только мне. Мне и никому другому, включая Энеса. Вам понятно?

На этом Катц завершил разговор. Рейчел обманула его! Она бросила сестру, и ради чего? Аким в отчаянии пнул ногой гальку, и зеленая птичка улетела, окутанная облаком пыли. Но успех «Джавды» не зависит ни от Рейчел, ни от Ханны. Этот проект под защитой Аллаха – а значит, все препятствия мнимы.

Аким повернул в сторону главного дворцового корпуса. Там, в подвале, томилась еще одна еврейка, которой предстояло заплатить за вероломство ее сестры.

Стокгольм, Швеция