Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Чарльз принес Августе бокал пунша, а потом стал наполнять две маленькие тарелки закусками. Рядом остановилось несколько девушек. Одна из них, подчеркнуто громко, с выраженными театральными интонациями, рассказывала фельетон, который Чарльз уже слышал в гарнизоне. Первой его опубликовала «Ричмонд икзэминер», представив как некую басню об орангутанге по имени Старина Эйб.

– Орангутанг был избран королем, и это событие произвело большой переполох и настоящую революцию в Южных штатах, потому что звери в этой части страны привезли из Африки много черных обезьян и сделали их рабами. И тогда орангутанг Старина Эйб заявил, что это неуважение к его семье…

– Ах, простите! – вдруг вскрикнула Августа и тут же, сделав вид, что споткнулась, вылила пунш прямо на бежевую шелковую юбку девушки.

Исполнительница и ее подружки громко завизжали и начали суетливо оттирать расплывавшееся пятно. Августа, еле сдерживая гнев, увела Чарльза прочь.

– Безмозглые дурочки… Клянусь, я люблю Юг, но уж точно не всех южан. В моем доме она никогда бы не посмела выступать с такой чушью. Я бы ее отхлестала конским кнутом. Мои негры – хорошие люди.

Чарльз понес тарелки на маленький балкон, выходивший на шумную улицу.

– Я действительно чувствую себя чужой на этом балу, – вздохнула Августа. – Ехать пришлось долго, а большинство гостей здесь просто невыносимы.

Она взяла с тарелки маленький треугольный бутерброд с икрой.

– Да, большинство, – повторила она, посмотрев на Чарльза снизу вверх – по-другому из-за его роста не получалось.

– Тогда зачем вы приехали? – спросил он.

– Мне сказали, что будет слишком мало женщин. И я решила… – она немного помолчала, – что присутствовать здесь – мой патриотический долг. Со мной поехал один из моих бывших рабов. Конечно, я могла бы добраться и одна… Почему вы улыбаетесь?

– Потому что вы чертовски… э-э… потрясающе…

– Ничего, я уже слышала слово «чертовски».

– Вы так уверенны. И смелости в вас побольше, чем в Джебе Стюарте.

– А разве это плохо для женщины?

– Я этого не говорил.

– Тогда зачем так подчеркивать это?

– Просто это… удивительно.

– Это лучшее, что вы можете сделать, – удивиться? А как вы на самом деле к этому относитесь, капитан?

– Вот только не думайте, будто поддели меня. Если вы действительно хотите знать, мне это нравится.

К его изумлению, она покраснела. А потом изумила его еще раз, сказав:

– Простите, я вовсе не хотела вас поддевать. Это просто дурная привычка. Я ведь уже, кажется, говорила вам при первой встрече, что никогда не считала себя красоткой, поэтому и веду себя не так, как им полагается.

– А я все равно считаю вас красивой. Очень.

– Спасибо, вы чрезвычайно добры.

Барьер между ними возник снова. Неужели он так пугал ее своим вниманием? Хотя, по правде говоря, его и самого пугал собственный интерес к этой хорошенькой, но уж очень необычной вдове.

И все же он не хотел бы уехать ни с чем. Они стояли в неловком молчании, наблюдая за экипажами и прохожими внизу. В Ричмонд в эти дни хлынуло много приезжих, и Чарльз слышал, что город буквально захлестнула волна уличной преступности. Грабежи, убийства, изнасилования…

Оркестр заиграл снова.

– Вы потанцуете со мной, Августа?

Он выпалил это так неожиданно, чуть охрипшим голосом, что она даже вздрогнула. «Что ж, – подумал он, – у нас обоих есть причины осторожничать. Да и это место подходит больше для пустой болтовни и обмена ни к чему не обязывающими любезностями, чем для чего-то более серьезного».