Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

В отеле Констанция с облегчением увидела, что их сын благополучно вернулся из военного лагеря, который ему очень хотелось увидеть. Констанция боялась отпускать его одного, считая, что Уильям еще слишком юн. Но Джордж убедил ее не проявлять излишней заботы. Мальчику полезно было набраться нового опыта.

– Макдауэлл уже на марше, – сообщил Уильям родителям с огромным энтузиазмом. – Дядя Билли сказал, что сражение с южанами, возможно, начнется в субботу или в воскресенье.

Стэнли за ужином объявил о том, что они ни в коем случае не намерены пропускать это зрелище. Перед сном Джордж и Констанция обсудили возможные риски такой поездки. Констанции хотелось поехать, и, рассчитывая на согласие мужа, она уже заказала большую корзину с едой у Готье. Джордж молча восхитился своей женой – за столь короткий срок пребывания в Вашингтоне она успела узнать массу полезных вещей, и в том числе то, что ни к какому другому, менее престижному поставщику обращаться просто не стоит.

– Ладно, – согласился он. – Поедем.

В тот вечер Билли написал в своем дневнике:

Сегодня из города приезжал мой племянник и тезка. Получив разрешение капитана, я возил его к зданию окружного суда Фэрфакса, чтобы посмотреть на движение войск. Зрелище было по-настоящему грандиозным – развевались знамена, сверкали штыки, грохотали барабаны. Добровольцы продемонстрировали высокий боевой дух перед предстоящим сражением. Некоторые подразделения – не инженерные, но выполняющие ту же работу, уже подверглись обстрелу скрытых батарей, когда расчищали дороги от поваленных мятежниками деревьев. Наша рота, к моему разочарованию, вместе с силами округа остается в тылу. И все же, должен признаться, я чувствую и некоторое облегчение. Бой может оказаться серьезным, хотя добровольцы ведут себя так, словно их ждет веселая прогулка. Мне рассказывали, что перед сражением солдаты обычно сильно нервничают и оттого много шутят. Теперь я вижу, что это действительно так, – такого количества прибауток и острот, как сегодня, я не слышал никогда. А еще все поют одну и ту же песню – «Тело Джона Брауна», и так увлечены музыкой и весельем, что забывают обо всем остальном. Старших по званию они вообще не слушают, устав не соблюдают. Неудивительно, что Макдауэлл не слишком-то им доверяет. Когда мы с Уильямом возвращались в лагерь – на своих двоих, потому что не нашли ни одной подводы, ехавшей в ту сторону, мы проходили мимо палатки капитана Ф. и услышали, как он молился во весь голос: «Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающей яростью, чтобы истребить с земли грешников ее». – «Что это?» – спросил мой изумленный тезка. Я ответил: «Думаю, стих из Книги пророка Исаии…» Но выяснилось, что мальчик спрашивал совсем о другом и просто хотел знать, кто это говорит. А потом он и вовсе сбил меня с толку, спросив, не отвернется ли Бог от наших друзей Мэйнов. Я ответил ему честно, как только мог, что, возможно, если судить с нашей стороны, то отвернется. Но тут же добавил, что наши противники рассчитывают на любовь Господа с неменьшей верой. Юный Уильям быстро соображает, как и его отец; уверен, он все понял правильно. Капитан Ф. пригласил его присоединиться к нашей молитве, был чрезвычайно сердечен с ним и хвалил за умные вопросы. Уильям оставался в лагере, пока в городке не зажгли костры, потом сел на свою лошадь и поехал обратно в Вашингтон, где, как мне говорили, тоже царит большое волнение. Когда я пишу эти строки, то все еще слышу вдали грохот подвод, топот копыт и пение добровольцев. Мне бы тоже хотелось быть сейчас там.

Глава 31

Бретт скучала по Констанции, и тоска ее росла еще и оттого, что в Бельведере сейчас жила совсем другая женщина, которая ей очень и очень не нравилась.