Маленькая красная записная книжка - София Лундберг (2017)

– Да, ты так грустила, когда он с тобой расстался. И ела на завтрак шоколадное печенье.

– На завтрак? Я постоянно его ела. Весь день! Прятала его по всей своей комнате. Как алкоголик. Шокоголик. Господи, мне было так грустно. И я стала такой толстой!

– К счастью, потом ты познакомилась с Вилли. Он привел тебя в порядок.

– Не уверена насчет порядка. – Она показывает на кухонный стол и кучи газет, грязных стаканов и игрушек.

– Ну, ты хотя бы не толстая, – улыбается Дорис.

– Да, ладно, я знаю, к чему ты клонишь, – смеется Дженни. – Я не толстая. Не настолько.

– Нет, на самом деле. Так звучит лучше. Где Тайра? Спит?

– Спит? Нет, этот ребенок не спит. Она здесь.

Дженни наклоняет экран, чтобы Дорис увидела малышку. Ее пристальным вниманием завладела ярко раскрашенная кастрюля, с которой она играет.

– Привет, Тайра, – улыбается Дорис. – Чем занимаешься? Играешь? Какая у тебя хорошая кастрюля!

Девочка улыбается и трясет кастрюлей в воздухе, отчего ее содержимое громко грохочет.

– Так она немного понимает по-шведски?

– Да, конечно. Я с ней разговариваю только на шведском. Почти. И она смотрит шведские детские шоу в Интернете.

– Это хорошо. А как насчет остальных?

– Средне. Я говорю им на шведском, а они отвечают на английском. Не знаю, сколько шведского они запоминают. Я сама начала забывать некоторые слова. Это нелегко.

– Ты делаешь все возможное, моя дорогая. Получила мое письмо?

– Да, спасибо! Приехало вовремя. И деньги. Я куплю на них что-нибудь миленькое.

– Только что-то для себя.

– Да, или для нас.

– Нет, ты знаешь правила. Это должно быть то, чего хочешь лишь ты. Не дети и не Вилли. Ты периодически заслуживаешь немного роскоши. Хорошенькую кофточку. Или косметику. Или сертификат в спа, куда сейчас все ходят. Или… ох, не знаю… поужинать с подругой и весело провести вечер.

– Да, да, посмотрим. Я бы хотела сводить тебя на ужин и посмеяться над воспоминаниями. Клянусь, мы приедем следующим летом. Вся семья. Ты должна…

Дорис хмурится:

– Должна что? Дожить до этого?

– Нет! Я не это имела в виду. Точнее, да, конечно, ты должна дожить. Ты должна жить вечно!

– Боже мой, я старая карга, Дженни. И скоро не смогу сама подниматься. Естественно, лучше умереть, нет? – Она серьезно рассматривает Дженни, но потом оживляется и восклицает: – Но я не планирую умирать, пока не потреплю эти сладкие щечки! Верно, Тайра? Нам с тобой нужно встретиться. Не так ли?

Тайра поднимает руку и машет, а Дженни с обеих рук посылает воздушный поцелуй, машет на прощание и выключает камеру. Окно, недавно наполненное жизнью и любовью, становится черным. И как тишина может быть такой невыносимой?

П. Понсард, Жан

Это все равно что быть проданной. Хотя у меня не оставалось другого выбора, кроме как сесть на заднее сиденье той машины и уехать в неизвестность. Помахать на прощание безопасной жизни за красной дверью мадам. Мадам, которая говорила на моем языке. Которая гуляла по моим улицам.

Пусть мы сидели рядом на заднем сиденье, но месье Понсард молчал. Всю поездку. Просто смотрел в окно. Колеса машины подскакивали на камнях, пока мы спускались по холму, и я вцепилась в край сиденья, чтобы удержаться.

Он был очень привлекательным. Я рассматривала волосы на его голове, серые пряди красиво смешивались с черными. Ровно уложены. Ткань его костюма переливалась в свете солнца. Его перчатки были сшиты из тонкой белой кожи, идеальные, без единого пятнышка. Его ботинки были черными и отполированными до блеска. Я посмотрела на свое платье. Черная ткань выглядела грязной на солнечном свету, проникавшем в окно машины. Я провела рукой по подолу. Скинула несколько пылинок, отскребла кусочек теста. Это тесто, наверное, до сих пор поднималось в доме мадам.