Мост Убийц - Артуро Перес-Реверте (2011)

Капитан Алатристе, откинувшись на спинку стула, оставался все так же безучастен и неподвижен. От сияющего дня, от блеска воды под солнцем устремленные в неведомую даль глаза на посмуглевшем орлиноносом лице казались еще светлее, чем обычно, и приобрели прозрачно-зеленоватый оттенок.

— Вот не думал, дон Франсиско, что будете ворочать делами такого калибра.

Я сказал это задумчиво, не глядя на поэта. А тот улыбнулся и ответил, что и сам не предполагал ничего подобного, но ведь от теней прошлого никому не дано избавиться. Граф-герцог, хорошо осведомленный об итальянском прошлом Кеведо, потребовал сослужить ему эту службу и дал понять, что отказа не примет. Это было вполне в духе и стиле Оливареса, привыкшего решать все единым волевым усилием, а решения — осуществлять железной рукой. Кроме того, в заговоре состояли люди, которых дон Франсиско хорошо знал, — посол Испании в Риме был его близким приятелем, с губернатором Милана он с незапамятных времен водил тесную дружбу, а с той поры, когда состоял при герцоге Осуне, сохранил и бесценный архив, и полезные связи. А тот кабальеро, с которым мы видели его на Виа Пьедегрутта, — это ни больше ни меньше как дон Васкес де ла Корунья, маркиз де лос Марискалес, давний друг Кеведо и правая рука вице-короля Неаполя. Так что уклониться от предложения Оливареса не было решительно никакой возможности.

— Так что, — повторил Кеведо, — нынешнее мое положение при дворе обязывает. Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, как сказал апостол Павел… Да, впрочем, я бы в любом случае не отказался. Покойный Осуна был мне другом, и я никогда не забуду, какую роль сыграла Венеция в его падении. Он не желал сносить заносчивость и наглость этих торгашей, не собирался смиряться ни с их упорным противодействием нашему присутствию в Адриатике, ни с тем, как мало у них веры и как много — бесстыдства… Мы с ними враги, и вот пришел час встретиться на узкой дорожке.

Капитан Алатристе оторвался наконец от созерцания пейзажа. Перевел глаза на свою шпагу, прислоненную к стулу, на котором лежали плащи дона Франсиско, его собственный и мой. Блестела под солнцем старая чашка, исцарапанная чужими клинками.

— Я покуда еще все же не знаю, какую роль вы отводите мне.

— В этой затее — несколько клавиш, и каждая будет нажата в свой черед. Вам, капитан, предназначена одна из них — и далеко не маловажная.

Алатристе понес было к губам стакан, но на полдороге придержал руку.

— Людей убивать, я так понимаю? И в немалом количестве?

Дон Франсиско едва ли не весело прижмурил глаз:

— Правильно понимаете. А также — жечь, громить, крушить и рушить. Отряд, который решено отдать вам под начало, будет взаимодействовать с другими. И каждый получит свою особую задачу.

Капитан слегка кивнул, выпил и налил еще.

— И что за люди пойдут со мной?

— Ну, первого добровольца вы только что слышали. — Поэт заговорщически подмигнул мне. — С вами, говорит, хоть в преисподнюю.

— Отбирать буду я сам?

— Да это необязательно, друг мой… Но, насколько я вас знаю, вам будет уютней и спокойней, если возьмете нескольких старых товарищей. Я уже уведомил об этом. И вы можете составить небольшой списочек — если хотите, разумеется. Вояк, лично известных вам и пользующихся вашим доверием. Как водится, тяжелых на руку и таких, кто язык будет держать на привязи, даже когда самого привяжут к кобыле… Людей, знающих, что клинок — это сталь, а молчание — золото.

Мы с капитаном переглянулись. Танцоры мы были опытные и умелые и, что называется, скользить и без мыла умели.

— А если что пойдет не так? В Венеции нас, испанцев, и так-то терпеть не могут, а после этого дела едва ли полюбят сильней…

— Все будет хорошо.

— Ну да, ну да… И все же хотелось бы знать: предусмотрен ли выход, вернее, более или менее надежный путь отхода?

— Думаю, да.

— А ничего посущественней ваших дум, дон Франсиско, предложить не можете?