Перфекционистки. Хорошие девочки - Сара Шепард (2015)

– Пожалуйста, не надо, – слабым голосом взмолилась Джулия, сжавшись в комок. От уверенности, которую она чувствовала минуту назад, не осталось и следа. Эта тема всегда была секретным оружием ее матери. И она всегда доводила Джулию до полного опустошения.

– Значит, в школу сегодня не пойдешь, да? – подначивала ее мать. – Ничего удивительного. Твой отец всегда говорил, что ты недостаточно умна. Ты ничтожество. Никчемное, ни на что не годное ничтожество. Ну разумеется, тебя обвиняют в убийстве! Ты небось и правда это сделала, тупая дура!

Она еще долго продолжала в том же духе, но вскоре ее слова стали сливаться в сплошной поток, окатывая Джулию с ног до головы, как бывало с ней еще в детстве. Мать всегда была злой, еще до того, как съехала с катушек. Джулия помнила, как горько плакала в детстве. Однажды она даже спросила: «Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила?» На что мать лишь рассмеялась и сказала: «Стать кем-нибудь другим».

Тогда-то Джулия и стала Супер-Джулией. Даже в шестилетнем возрасте она бросалась исполнять все поручения матери, стараясь предугадать каждое ее желание. Приносила ей тапочки, упаковки диетического «Спрайта», ее любимые еженедельные таблоиды. Именно поэтому она училась прилежнее всех в классе, одевалась аккуратнее всех, старательно расчесывала свои золотисто-каштановые волосы – ни у кого из ее сверстниц не было такой шикарной шевелюры.

Но этого всегда было мало. Что бы Джулия ни делала, как бы ни старалась, мать ее презирала. Джулии часто казалось, что шквал злых слов еще хуже, чем океан мусора, разливавшийся под дверью ее спальни.

Когда они переехали в Бэкон Хайтс, она надеялась, что сможет начать жизнь заново, и на какое-то время ей это удалось. Но возможно, мать была права. Возможно, проблема и правда была в самой Джулии. Если бы она усерднее старалась скрыть свою тайну от Эшли, никто в школе ничего бы не узнал. Если бы она усерднее старалась привести маму в порядок, то и тайны никакой не было бы. А если бы она постаралась отговорить остальных от идеи подмешать наркотик Нолану, или получше бы изменила свой почерк, чтобы полиция не узнала его в надписях на лице Нолана, или не залезла бы в дом Грейнджера, они бы не стали подозреваемыми. Если бы Джулия была умнее, лучше, сильнее, она смогла бы сообразить, кто пробрался в дом после их ухода и убил учителя. Потому что сейчас у нее не было ровным счетом никаких версий, а если она не сумеет разгадать эту тайну, то отправится в тюрьму.

Может, это все и правда ее вина.

Джулии показалось, что где-то вдалеке раздался звонок. Миссис Реддинг умолкла на полуслове. Джулия снова услышала звонок – на этот раз более отчетливо. Звонили в дверь.

Мать повернулась к ней.

– Откроешь или как?

Джулия, свернувшаяся калачиком на кровати, уселась и моргнула.

– Да-да, конечно, – слабым голосом ответила она.

– Вот и славно, – миссис Реддинг встала с кровати Паркер и потащилась к двери, оставляя за собой облако кошачьей шерсти. – А потом сходи за наполнителем и «Спрайтом».

– Хорошо, – еле слышно ответила Джулия.

Снова раздалась трель дверного звонка. Джулия потерла глаза, которые наверняка покраснели и опухли. А что если это Эшли? Перед глазами у нее живо встал образ: волосы точно такого же золотисто-рыжего оттенка, как у нее самой, тщательно скопированная одежда и приторно-сладкая злая улыбка. После того письма Джулия мучили кошмары, в которых Эшли подстерегала ее за каждым углом. То выскакивала из именинного торта на вечеринке, то просовывала голову к ней в душевую кабинку, то подкрадывалась во время эпиляции в салоне… «Слыхали, кто она на самом деле? – хихикала она. – Мерзкая уродка! Она живет в куче мусора! Ее одежда вся из кошачьей шерсти!» И тогда все остальные, кто еще был во сне – друзья, знакомые, даже чужие люди – смотрели на Джулию с отвращением, узнав чудовищную правду о ней.