Девушка, которая читала в метро - Кристин Фере-Флери (2017)

На станции “Камбронн” улыбка исчезала, сменяясь выражением печали и сожаления; он снова загибал бумагу, клал книгу обратно в портфель и клацал замочками. Вставал с места. За все это время он ни разу не взглянул на Жюльетту, сидевшую напротив – или стоявшую над ним, цепляясь за поручень, отполированный ежедневным прикосновением сотен ладоней, в перчатках и без, – и пожиравшую его глазами. Он удалялся мелкими шажками, очень прямой, в наглухо застегнутом пальто и шляпе, сдвинутой на левую бровь.

Без этой шляпы, без улыбки и портфеля, в котором он запирал свое сокровище, Жюльетта его бы, наверно, не узнала. Мужчина как мужчина, не красавец и не урод, не обаятельный и не противный. Чуть полноват, неопределенного возраста – точнее, определенного, если уж говорить штампами.

Просто человек.

Или, вернее, – просто читатель.

* * *

– Пчела, шелковичный червь, кермес, кошенильный червец, рак, мокрицы, шпанские мушки, пиявки…

– Это ты о чем?

Жюльетта, напевавшая себе под нос, подскочила на стуле.

– Ой! Да ни о чем. Вроде считалочки… Пыталась вспомнить названия…

– Пришли результаты диагностики эффективности энергопотребления для квартиры на бульваре Вольтера, – сообщила Хлоя, не слушая ее. – Досье у тебя?

Жюльетта кивнула не сразу. Она все еще думала про мужчину с зеленой книгой, про насекомых, про пауков – сегодня утром утопила двоих.

– Давай я подошью.

Она крутанулась на стуле, вытащила папку со стеллажа, занимавшего всю стену, и сунула туда листки. Картонка была противного желтого цвета. Какая унылая гадость! Целая стена вспучивалась, топорщилась отклеивавшимися по углам этикетками и, казалось, вот-вот выльется ей на голову, как ночной горшок. Жюльетта закрыла глаза, представила себе бульканье, лопающиеся пузырьки на поверхности и – запах; она сильно ущипнула себя за нос, сдерживая рвотный позыв.

– Что с тобой? – спросила Хлоя.

Жюльетта пожала плечами.

– Ты беременна? – не унималась коллега.

– Ничего подобного. Просто не понимаю, как ты работаешь, сидя напротив вот такого… Тошнотный цвет.

Хлоя уставилась на нее круглыми глазами.

– Тош-нот-ный? – повторила она по слогам. – Сбрендила ты совсем. Много я всякой фигни слышала, но чтоб такое… Это же просто папки. Ну да, уродские, но… Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Жюльетта неритмично постукивала пальцами по столу: пчела, шелковичный червь, кермес, кошенильный червец, рак, мокрицы, шпанские мушки, пиявки…

– Совершенно, – ответила она. – А ты что читаешь в метро?

2

Еще была пожилая дама, студентка-математичка, орнитолог-любитель, садовод, влюбленная – по крайней мере, Жюльетта предполагала, что та влюблена, потому что, проглотив три четверти очередного женского романа, пухлого, растрепанного и зачитанного, девушка неизменно начинала учащенно дышать, а на ее ресницах поблескивали крохотные слезы. На обложке была то обнимающаяся пара на кроваво-красном фоне, то многозначительные кружева в глубоком вырезе. Обнаженный мужской торс, окат бедер, смятая простыня или пара запонок, строгое начертание заглавия, подчеркнутого кожаной полоской хлыста… и слезы, что взбухали на ресницах в районе 247-й страницы (Жюльетта специально проверяла, незаметно косясь на соседку), а потом медленно сползали к треугольному подбородку из-под прикрытых век, а круглые, обтянутые скромным топом груди приподнимались в невольном вздохе. “Почему всегда на 247-й странице?” – спрашивала себя Жюльетта, провожая глазами раскрытый зонтик, бегущий по платформе станции “Дюплекс” и укрывающий от косых потоков дождя целое семейство, от которого виднелись только ноги – маленькие ножки в коричневом вельвете, большие ноги в джинсах и тонкие ноги в полосатых колготках. Что такое там происходило, какое внезапное чувство возникало на 247-й странице, какая рана, сжимавшая горло тоска, порыв сладострастия или одинокого отчаяния?