Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон (2002)

Бистами и Ибн Эзра нашли себе жилище, похожее на персидский рибат, в одной деревне на окраине города, зажатой между полями и апельсиновыми рощами. Суфии выращивали там апельсины и виноград. По утрам Бистами помогал им в работе. Большую часть времени проводили на пшеничном поле, тянувшемся на запад. С апельсинами было легче.

– Ветви мы подрезаем, чтобы плоды не доставали до земли, – объяснила Бистами и Ибн Эзре однажды утром Зея, работница из рибата. – Сами посмотрите. Я по-разному пробовала их прореживать, чтобы проследить, что произойдёт с плодами, но деревья, если их не трогать, развивают форму оливы, и если не позволять ветвям касаться земли, то плоды не подцепят оттуда никакой гнили. Имейте в виду, что апельсины довольно восприимчивы к болезням. Плоды заражаются зелёной или чёрной плесенью, листья становятся ломкими, белыми или коричневыми. Кора покрывается коркой оранжевых или белых грибов. Божьи коровки помогают, окуривать деревья тоже полезно, что мы и делаем, чтобы спасти их во время морозов.

– Здесь бывают такие холода?

– Иногда в конце зимы, да. Здесь, знаете ли, не рай.

– Мне казалось, именно так и есть.

Из дома донёсся зов муэдзина, и они достали молитвенные коврики и преклонили колени на юго-восток, в направлении, к которому Бистами до сих пор не привык. Потом Зея подвела их к каменной печке, в которой горел огонь, и сварила им по чашке кофе.

– Не похоже на новую землю, – заметил Бистами, с удовольствием сделав глоток.

– На протяжении многих веков это была мусульманская земля. Омейяды правили здесь со II века, пока не пришли христиане и не захватили эту область, и чума не убила их.

– Верующие люди, – пробормотал Бистами.

– Да, но испорченные. Жестоко распоряжающиеся и свободными людьми, и рабами. И вечно воюющие между собой. Тогда царил хаос.

– Как в Аравии до Пророка.

– Да, именно так, хотя у христиан и была идея единого Бога. Что странно, они были полны противоречий. Они даже самого Бога пытались разделить на три части. Поэтому ислам превозмог. Но затем, спустя несколько столетий, жизнь здесь стала настолько беспечной, что даже мусульмане испортились. Омейяды потерпели крах, и никакая крепкая династия не пришла им на смену. Эмираты (тайфы) насчитывали более тридцати государств, и они постоянно воевали между собой. Затем в V веке вторглись Альморавиды из Африки, а уже в шестом – Альмохады из Марокко вытеснили Альморавидов и сделали столицей Севилью. Христиане тем временем продолжали сражаться на севере, в Каталонии и за горами в Наварре и Фирандже, а когда вернулись, отвоевали большую часть Аль-Андалуса обратно. Но им так и не удалось заполучить самый юг, королевство Насридов, включая Малагу и Гранаду. Эти земли оставались мусульманскими до самого конца.

– И они тоже погибли, – сказал Бистами.

– Да. Все погибли.

– Я не понимаю. Говорят, это Аллах наказал неверных за гонения мусульман, но если это так, зачем ему убивать мусульман?

Ибн Эзра уверенно помотал головой.

– Не Аллах убил христиан. Люди ошибаются.

– Даже если и нет, он позволил этому случиться. Он не защитил их. Однако Аллах всемогущ. Вот я чего не понимаю.

Ибн Эзра пожал плечами.

– Это очередной наглядный пример проблемы смерти и зла в мире. Наш мир не Рай, и Аллах, сотворив нас, дал нам свободу воли. Этот мир дан нам, чтобы мы могли доказать свою преданность Богу или же свою греховность. Это очевидно, потому как главное не то, что Аллах могуществен, – главное, что он добр. Он не способен творить зло – и всё же зло существует в мире, из чего следует, что мы творим это зло сами. Поэтому наши судьбы не высечены в камне и не предопределены Аллахом. Мы должны строить их сами. Но иногда мы создаём зло – из страха, жадности или лени. Мы несём за это ответ.

– А чума? – подала голос Зея.