Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 - Роберт Хайнлайн (1963, 2010)

Он криво усмехнулся:

– Давай прочти мне обычную лекцию. Тебе самому станет легче.

– Послушай, Зеб, я тебя не критикую. Может быть, я и здесь заблуждался.

– Ну уж нет. Это гадкая, грязная привычка, которая разрушает мне зубы, портит дыхание и в конце концов доконает меня раком легких. – Он глубоко затянулся, выпустил клуб дыма и был, по-видимому, очень доволен жизнью. – Но так уж вышло, что мне нравятся гадкие грязные привычки. – Он снова затянулся. – Но это не грех, и мое наказание за него приходит здесь и сейчас: мерзкое ощущение во рту каждое утро… И Великий Архитектор не отправит меня за это в Шеол. Усек, старина? Он даже не смотрит на нас.

– Не богохульствуй.

– А я и не богохульствую.

– Да? Ты нападаешь на одно из самых фундаментальных – возможно, единственное фундаментальное положение религии: Господь всегда следит за нами!

– Кто тебе сказал?

На секунду я лишился дара речи.

– Это же не требует… это аксиома. Это…

– Я повторяю вопрос: кто тебе сказал об этом? Допустим, я заберу назад все, что сказал. Всемогущий видит, что я курю. Допустим, это смертный грех, и я буду гореть за него вечно. Возможно. Но кто это тебе сказал? Джонни, ты уже пришел к тому, что Пророка стоит свергнуть и повесить на высоком-высоком дереве. Но ты все еще готов отстаивать свои религиозные убеждения и опираешься на них, чтобы оценивать мое поведение. Поэтому я еще раз спрашиваю: кто тебе сказал? На каком холме ты стоял, когда молния сошла с небес и просветила тебя? Какой архангел принес тебе эту весть?

Я не нашелся что ответить. Я не мог сразу. Когда слова пришли, я проговорил их, чувствуя холод и пустоту внутри себя:

– Зеб… Я, кажется, наконец-то понял тебя. Ты – атеист. Верно?

Зеб угрюмо посмотрел на меня.

– Не называй меня атеистом, – сказал он медленно, – если только ты не ищешь неприятностей.

– Значит, ты не один из них? – Я почувствовал волну облегчения, хотя по-прежнему его не понимал.

– Нет, я – нет, – сказал он. – И я думаю, что это не твое дело. Моя религиозная вера – это личное дело между мной и моим Богом. О моих внутренних убеждениях тебе придется судить по моим поступкам. Потому что я не давал тебе права расспрашивать о них. Я отказываюсь их объяснять и оправдывать – перед тобой… Да перед кем угодно… перед Мастером Ложи… или Великим Инквизитором, если до этого дойдет.

– Но ты веришь в Бога?

– Я тебе уже говорил, разве нет? Повторю еще раз: я не давал тебе права спрашивать об этом.

– Значит, ты должен верить в другие вещи?

– Ну разумеется! Я верю, что человек обязан быть милосерден к слабым… Терпеливым с глупыми… щедрым с бедными. Я верю, что он обязан отдать жизнь за братьев, если от него это потребуется. Но я не предлагаю ничего из этого доказывать. Эти вещи недоказуемы. И я не требую, чтобы ты верил в то же, во что и я.

Я выдохнул:

– Мне этого достаточно, Зеб.

Но вместо того, чтобы обрадоваться, он раздраженно ответил:

– Это очень мило с твоей стороны, брат, очень мило с твоей стороны! Прости, я, наверное, не должен быть саркастичным? Но я не собирался просить вашего одобрения. Вы подтолкнули меня – случайно, я уверен, – к обсуждению вопросов, которые я не намерен обсуждать. – Он сделал паузу, чтобы зажечь еще одну из своих вонючих сигарет, и продолжил более спокойным тоном: – Джон, я полагаю, что я, в каком-то собственном извращенном смысле, довольно ограниченный человек. Я очень сильно верю в свободу религии – но я считаю, что свобода лучше всего выражается в праве хранить молчание. С моей точки зрения, открытое проявление благочестия слишком часто является проявлением непомерной гордыни.

– Что?!