Ее величество кошка - Бернар Вербер (2019)

Бородач, застигнутый мной за убийством человеческих детей, оказался одним из первых, кто в те времена занялся подобным. Позже я видела со своего балкона все больше уличных убийств. Люди расправлялись друг с другом большими группами, обычно бородачи (скандировавшие все ту же фразу) сражались с безбородыми (чаще более малочисленными и нерешительными). Взаимное убийство так их поглощало, что не оставалось времени для выполнения обычных повседневных дел. Прекратился вывоз мусора, накапливавшегося сначала кучами, потом целыми горами. Среди нечистот плодились черви, тараканы и мухи. Город затянуло мерзким зловонием, а тем временем отряды вооруженных бородачей упорно бились с безбородыми в форме цвета морской волны, а также с безбородыми в штатском и с женщинами.

Ловя последних, бородачи забрасывали их булыжниками. Это занятие называется, как я потом узнала, «побиение камнями». Как можно настолько ненавидеть самок своего собственного вида, было для меня загадкой, которую требовалось разгадать.

Потом разразилась эпидемия, погубившая еще больше людей, чем схватки бородачей и безбородых. Всюду я ощущала миазмы смерти, для людей неуловимые. Тогда я и начала понимать, что этот кризис – закат человеческой цивилизации: вместо воинственности люди проявили склонность к коллективному самоубийству. Они предпочли убивать своих соплеменников, упорствуя в том, что их разъединяло, вместо того, чтобы попробовать помириться и вместе выжить. Так они стали животными.

Параллельно я наблюдала рост числа и могущества другого, соперничающего вида, только и ждавшего ослабления людей, – крысиного. Не знаю, как вы, а лично я крыс не люблю. Агрессивность, быстрая адаптация и плодовитость дают им преимущество перед большинством других видов. Не говоря уж о длинных резцах, перед которыми бессильна даже древесина.

Чем сильнее людей раздирали конфликты и чем выше вздымались горы мусора, тем многочисленнее становились крысы. Разразилась крысиная эпидемия.

Сначала грызуны прятались, но до меня доносилось их шуршание в городских подвалах. По сточным канавам и по тоннелям метро они могли проникнуть в любое место города. Постепенно, пользуясь ослаблением людей, крысы осмелели, принялись вылезать на поверхность и даже нападать на них. Я своими глазами видела, как они стаями атаковали одиночек и опрокидывали их на землю.

Вскоре после первого инцидента я заметила с балкона своей квартиры соседского кота – сиамской породы, с серебристой шерстью, голубоглазого. Вообще-то, я сиамцев недолюбливаю. Это не расизм, а инстинкт. Вероятно, вы уже видели сиамцев, согласитесь, они отличаются от всех остальных. Уж больно они заносчивы и самодовольны.

Тот кот был настолько преисполнен собственной важности, что позволил себе худшее: не проявил интереса ко мне. Он смотрел со своего балкона не на меня, а на улицу, хотя я находилась в поле его зрения, и не видеть меня он не мог. Сначала я оскорбилась и исполнилась к нему презрением, хотя мы не были знакомы. Но потом решила пренебречь гордостью и завязать с ним отношения.

По мне, лучший способ обращения с самодовольным самцом – вызвать у него безумную влюбленность, после чего гордо отвернуться. Эта женская стратегия безотказно действует даже на закоренелых флегматиков.

Для начала его следовало задобрить. Я прибегла к стандартным приемам из своего арсенала, но успеха не добилась. Я даже демонстрировала ему свой зад, но он остался бесчувственным к моему тонкому аромату. Можно было подумать, что мои гормоны скользят по его носу, не проникая в ноздри.

Стало ясно, что я ошиблась с тактикой. Следовало дождаться момента, когда он окажется полностью в моей власти. Таковой вскоре представился: он застрял на высокой ветке дерева на улице, облаиваемый собакой, желавшей его падения, и я его спасла, сумев отвлечь шавку. Так этот кот стал моим должником.