К несчастью, вскоре Анна Клевская снова вернулась к разговору о моем замужестве.

— Ее высочество, — сказал Саутгемптон, — весьма озабочена вашим положением и считает, что вам обязательно надо в ближайшее время вступить в брак и зажить семейной жизнью. Она говорит, что для всякой нормальной женщины дети — величайшая радость. Бог даст, и она родит королю Англии нескольких сыновей и дочерей. Принцесса надеется, что король удовлетворит смиренную просьбу ее семьи назвать их старшего сына Вильгельмом в честь ее возлюбленного брата.

Я стояла на раскачивающейся палубе, смотрела на милое лицо Анны Клевской, слушала ее искренние речи, а сама трепетала от ужаса. Даже имя совпадает: Вильгельм — это ведь немецкий вариант Уильяма.

— Вам нехорошо, госпожа Стаффорд? — спросил граф Саутгемптон.

— Да, боюсь, что так, — пробормотала я.

Принцессе передали мои извинения. Я уже хотела удалиться, как граф напоследок перевел еще одну просьбу:

— Ее высочество просит вас сопровождать ее на пути в Гринвич, где она встречается с королем. Будет ли вам это удобно?

Я вытаращила на него глаза и молчала.

— Госпожа Стаффорд, будет ли вам это удобно? — раздраженно повторил он вопрос.

— Да, конечно. — Я сделала глубокий реверанс и вышла из каюты принцессы.

Что же делать? Мне отвратительна была мысль о том, что после убийства короля Генриха император Карл и его союзники захватят Англию. Но теперь я не сомневалась: если Анна Клевская родит сына, страшное пророчество сбудется.

Через несколько часов, когда солнце уже почти село, наш корабль достиг берегов Англии. Мы высадились на берег в Диле и по распоряжению лорда Уордена, начальника всех портов графства, нас разместили в Дилском замке. Вся свита будущей королевы, не исключая теперь и меня самой, должна была провести там ночь. А завтра мы отправимся в Дувр и дальше в Кентербери. Я слышала, что королеву ожидают в Лондоне третьего или четвертого января.

Я присоединилась к веренице сопровождающих лиц, которые входили в освещенные ярко горящими факелами ворота замка. По обеим сторонам дорожки стояла жиденькая толпа людей, бросивших вызов зимнему холоду и явившихся на нас посмотреть. Встречала нас небольшая группа местных сановников; я предполагала, что сейчас увижу и самого лорда Уордена.

Но, подойдя ближе, я увидела, что гостей поджидает пышно разодетая пара: высокий дородный мужчина средних лет и молодая черноволосая женщина. Кто-то тихо проговорил: «Герцог и герцогиня Саффолк». И я вспомнила, что год назад уже слышала о них в «Алой розе». Катрин Брэндон была дочерью Марии де Салинас, в замужестве графини Уиллоуби. А супруг ее, герцог Саффолк, считался лучшим другом короля Генриха VIII.

Подошла моя очередь, я опустилась перед ними в реверансе и представилась:

— Джоанна Стаффорд.

Юная герцогиня, облаченная в длинный, богато расшитый плащ из бархата, внимательно всматривалась мне в лицо. Сидевшая рядом с ней собака тоже насторожилась, уставившись на меня.

— Не вы ли когда-то служили при дворе Екатерины Арагонской вместе с моей покойной матушкой? — спросила Катрин Брэндон. — Мне бы хотелось поговорить с вами сегодня вечером, немного попозже.

— Я к вашим услугам, — ответила я и отправилась вслед за толпой, уже вступавшей в замок.

Будущая королева, Матушка Лове и остальные дамы свиты, а также граф Саутгемптон были приглашены наверх, в королевские апартаменты замка. Там к ним должны были присоединиться и герцог Саффолк с супругой.

Остальных, в том числе и меня, проводили в огромный зал, где уже были накрыты длинные столы. Вокруг стоял непрерывный гул бесконечных разговоров. Я нашла себе укромное местечко и немножко перекусила, одновременно стараясь придумать какое-нибудь разумное объяснение для герцогини Саффолк, которая, без сомнения, поинтересуется, каким образом я попала в свиту Анны Клевской.

— Простите, — раздался голос, — госпожа Стаффорд?