Конец света: первые итоги - Фредерик Бегбедер (2013)

А теперь вернемся к безумному роману «Год любви», посвященному «любовной интоксикации». На дворе 1979 год. Низону достается по наследству крошечная квартирка в Восемнадцатом округе Парижа, на улице Симар; он окрестил ее «спальней-ячейкой». Париж — город-легенда, город, где огромное число художников обрели свободу. Он мечтал о Париже, и вот в почти 50-летнем возрасте перебирается сюда, оставив позади весь предыдущий швейцарский опыт, включая несчастную любовь. Изначально он хотел назвать книгу «Одиночество в Париже». Он смотрит в окно и видит во дворе старика: тот кормит голубей и бранится с женой. Он слышит детский плач, звуки рок-музыки, соседей-африканцев. Поселившись в шумной мансарде чужого дома, он ждет, что не сегодня завтра на него свалится шедевр. Ждет день и ночь. И вдруг шедевр рождается, словно под гипнозом. Выясняется, что этот сын русского — великий романтик, исправно посещающий все бары на площади Пигаль, где собираются шлюхи. Он жаждет до дна испить каждую из них — Аду, Бризу, Доротею, Лоранс, Виржини, высосать их, как устрицы… «Едва оказавшись в постели, понимаешь, что тысяча и один способ прижиматься друг к другу, ласкать друг друга и покрывать друг друга все более жаркими поцелуями… что эта девушка, эта женщина в теле девушки по имени Доротея… это и есть любовь, потому что, твержу я себе, здесь все как в настоящей любви, бесконечные поцелуи, тысяча способов сплетаться телами, не говоря уже о собственно акте, сопровождаемом всевозможными стонами, вздохами и вскриками и одинаково прерывистым дыханием, да, если вам хорошо вместе, значит, это любовь…» Я в затруднении, потому что из Низона нельзя выбрать тот или иной пассаж; это поток, состоящий из отдельных фрагментов, похожий на мозаику, но мозаику текучую. После знакомства с молодой проституткой по имени Доротея рассказчик пьет на площади Клиши кофе со своим приятелем Битом (как Фердинан Бардамю в начале «Путешествия на край ночи»), затем, смешавшись с толпой зевак, слушает уличного джазового кларнетиста: «Я чувствовал к ним только любовь, к тем, кто стоял вокруг меня на улице в то утро». Оттуда он отправляется навестить свою старушку-мать: «Как хорошо, что ты пришел, ты мой единственный луч света, говорит она, и глаза ее наполняются слезами». Низон — одинокий бродяга, жалкий тип, существующий в обществе разобщенных индивидуумов, но он способен любить. «Я хотел написать о жестоком колдовстве любви, о чудовищной власти любви». Низон не пишет, он рисует любовь с помощью слов. Низон — это человек, который мечтает остаться один, но это ему не удается; до него вдруг доходит, что он нуждается в других людях. Он описывает мужчин и женщин без насмешки и ненависти. Можно ведь написать что-то красивое, не иронизируя. Писателям будущего, желающим избегнуть цинизма и равнодушия, Низон предлагает рабочую площадку — смешанное с гневом восхищение, которое является главным условием искусства; он зажигает для них свет в конце туннеля. И все-таки он мог бы назвать свою книгу «Спасенный шлюхами»…

//- Биография Пауля Низона — //

Сам себя он определяет как «городского кочевника». Он принадлежит к числу величайших в мире писателей, и тем не менее никто не пристает к нему на улицах Парижа. Я не знаю другого такого чисто парижского фланера, хотя на самом деле он — швейцарский немец. Друживший с Максом Фришем и Элиасом Канетти, он с ностальгией вспоминает о красоте бернских пейзажей, на фоне которых протекло его детство, — крутые горы, а дальше, к югу, — «обещание моря». Пауль Низон родился в 1929 году в Берне. Ему давным-давно должны были присудить Нобелевскую премию по литературе. «Текучие места» («Die gleitenden Plätze», 1959), «Canto» (1964), «Год любви» («Das Jahr der Liebe», 1981), «Штольц» («Stolz», 1988) — каждая из его книг являет собой пример ума, нежности и глубины. Последние 40 лет он живет в Париже, продолжая вести дневники на немецком языке. «Я был счастлив, счастлив до слез, когда оказался в Париже совсем один» («Год любви», 1981).