Конец света: первые итоги - Фредерик Бегбедер (2013)

В его блужданиях по городу — во всех этих такси, задрипанных отелях, прокуренных барах, Музее естественной истории, театре, на катке, в зоопарке, мюзик-холле «Радио-Сити», на станции метро «Гранд-Сэнтрал» или «Сэнтрал-парк» — Холдену встретятся такие же неприкаянные души, как и он сам: блондинка из Сиэтла; приятельница его старшего брата (отправившегося «продаваться», то есть, подобно Фицджеральду, работать сценаристом в Голливуде); начинающая проститутка, к которой он не посмеет прикоснуться; две добрые монахини, которым он пожертвует десять долларов; Салли Хейз — хорошенькая девушка из буржуазной семьи, которую он сначала поцелует, а потом осыплет бранью; и, наконец, Фиби (младшая сестренка, которой 10 лет и о которой мы уже упоминали выше; будьте внимательны, please). Есть еще Джейн Галла, в которую Холден влюблен, но которая проводит время с придурком. Герой много думает о смерти, о самоубийстве, представляет себя то с пулей в животе, то загнувшимся от воспаления легких. Он курит, пьет, беспрестанно ругается, но все, что он говорит, звучит правдиво. Он открывает для себя свободу, то есть одиночество. Не раздражают его только дети. Он впадает в тоску, но затем воодушевляется, глядя на синее пальтишко Фиби, под дождем мелькающее на карусели. Чем больше времени проходит, тем печальней становится обаяние побега, достигая степени невыразимой тоски. Пора кончать эту эскападу, пора возвращаться на прямую дорогу. Пора становиться мужчиной. Это повесть о недостижимой чистоте, об отвращении к жизни и о спасительной любви.

Сэлинджер работал над этим коротким романом 10 лет (начал в 1941-м, закончил летом 1951-го). У многих интеллектуалов наивность Сэлинджера вызывает ненависть; это те же люди, которые называют Камю «философом для старшеклассников» и презирают «Пену дней» Бориса Виана за избыток детского романтизма. Норман Мейлер (которого больше никто не читает) сказал, что Сэлинджер — «величайший ум, остановившийся в развитии на уровне средней школы». Он не совсем не прав; арготизмы, которыми щедро пересыпан текст, сегодня устарели; во многих отношениях «Над пропастью во ржи» — сентиментальная книжка; критическое восприятие героем взрослых (все они сволочи и лицемеры) отдает ребячеством. Но попробуйте перечитывать роман каждый год, как это делаю я, и вы убедитесь, что с каждым чтением он становится все плотнее и сложнее. Трехдневное шатание Колфилда по нью-йоркским барам — это одиссея в миниатюре. На самом деле Холден стремится не к тому, чтобы остаться чистым ребенком (похожим на сестренку Фиби), а к тому, чтобы стать святым. «Над пропастью во ржи» — один из лучших романов воспитания ХХ века (на мой взгляд, не менее сильный, чем «Путешествие на край ночи» и «Улисс»). Он лишь притворяется, что рассказывает о прогулке подростка, тогда как на самом деле его цель гораздо более серьезна: речь идет о спасении души. Мне кажется, этой книгой Сэлинджер заключил с читателем своеобразный пакт: я расскажу тебе о своей жизни, но ты ничего о ней не узнаешь, потому что мы с тобой никогда не познакомимся; я расскажу тебе о Боге, но о таком Боге, который маскируется подростковыми шуточками и уличными словечками; я клянусь, что тебе не будет скучно, но помни, что в конце моей нежной проспиртованной ночи настанет вечная жизнь.

«Над пропастью во ржи» производит впечатление простенького романа, хотя автору удается впихнуть в трехдневное бегство мир, существование, пространство и время. Он прячет свою сложность за внешней непритязательностью. Если хочешь создать эпопею, не обязательно марать тысячи страниц. Сэлинджер — это Гомер, которому хватило чувства такта выдать себя за школьника.

//- Биография Дж. Д. Сэлинджера — //