Бесконечные дни - Себастьян Барри (2016)

Мы были где-то в прерии, где трава повыше, – ближе к горам, на пути. Мы должны были подойти куда-то и там получить дальнейшие приказы. Джон Коул сказал, впрочем, что майор уже знает, – он подслушал его разговор ночью. По ночам мы спали на земле – в чем были, и наша форма страшно провоняла. Часовые сторожили лошадей, и лошади что-то бормотали всю ночь – Джон Коул говорил, что они беседуют с Богом. Он не мог понять их языка. Нам, трем сотням душ, предстояло ехать еще неделю, но тут вернулись наши разведчики, два индейца-шони – они объяснялись знаками, но у них это выходило не хуже слов, – сказали, что видели стадо бизонов в семи милях к северо-востоку, так что мы должны были завтра собрать охотничий отряд, отправиться на север и попытаться убить нескольких. Я был лучшим стрелком из всех трех сотен, вот не совру. Не знаю почему – я в руки не брал ружья до того, как попал в армию. У тебя глаз яснехонький, говорил сержант, который нас учил. Скоро я запросто попадал в зайца с сотни футов, точно в середину головы. Лучше не голодать до того, как начнется наша настоящая работа. В глубине души мы знали, что нашей работой будут индейцы. Народ Калифорнии хотел от них избавиться. Чтобы их вообще не было. Конечно, по закону солдаты не могли получать награду за убийство индейцев, но кто-то в верхах согласился помочь. Штатским платили по два доллара за скальп, господи боже. Странный способ зарабатывать себе на игру в карты. Добровольцы выходили на охоту, отстреливали голов шестьдесят самцов и привозили тела.

Майор сказал, что не имеет ничего против индейцев, не видит никакого вреда от копателей[2], как он их назвал. Они не такие, как индейцы с равнин, сказал он. У копателей даже лошадей нет, и в это время года они все собираются в одно место и молятся. Все это майор говорил с меланхолическим видом, словно сболтнул лишнего или, может, знал слишком много. Я смотрел на него. Сержант, его фамилия была Веллингтон, только фыркнул сквозь пыльные ноздри. Чертовы индейцы, мы им покажем, сказал он – почти неслышно, ухмыляясь, словно чувствовал себя в кругу друзей; на самом деле это было не так, потому что никто не стал бы дружить с человеком, у которого язык как комок ножей. Он ненавидел ирландцев, англичан считал дураками, а немцев – еще хуже. «Сам-то откуда, черт побери?» – спросил Джон Коул. «Маленькая деревня, вы про нее не слыхали». Может, он сказал «Детройт»? Мы и половины не разбирали из того, что он говорил, потому что он все время вроде бы похохатывал – кроме как когда отдавал приказы. Вперед! Наступай! Вольно! Спешиться! От его приказов наши ирландские, английские и немецкие уши болели.