Этот разрушительный элемент - Эмили Сувада (2020)

Ее зовут Клара. Она из фермеров и живет на склонах гор. Ей двадцать лет, и ее тело набито хитрыми, содержательными кодами. Она умна, молода и явно не заслуживает подобной смерти. Надеюсь, Кларе удастся вырваться из ее лап.

Работу большинства алгоритмов отследить довольно легко, но анализ чего-то сложного, как «Панацея», требует полного генетического сканирования. Код гентеха по-разному действует на людей из-за уникальности их ДНК, поэтому, чтобы понять, из-за чего возникла ошибка в «Панацее», мне нужно узнать, как в принципе работает ее тело. А значит, необходимо просканировать каждую клетку, каждый ген и каждую мутацию, вызванную работой алгоритмов, которые Клара использует. Это позволит мне увидеть, где сбоит «Панацея», остановить алгоритм и мгновенно исправить его. Так что есть шанс, что мне удастся быстро переписать код и спасти Клару.

Да, ее сердце перестанет биться, но она вернется к жизни, целая и невредимая. Главное, чтобы она не умерла до того, как я закончу сканирование.

– Нужно убираться отсюда, – прокашлявшись, говорит Руз. – Одичалые могут напасть снова.

– Мне нужна минута, – говорю я, запуская сканирование.

Я прокручиваю список повреждений Клары. Просто чудо, что она еще жива. Но если она умрет до окончания сканирования, то вся затея окажется бесполезной. Поэтому сейчас нужно придумать, как ее стабилизировать.

Отправив несколько команд со своей манжеты, я запускаю исцеляющий модуль на ее панели. А затем открываю набедренную сумку и достаю рулон скотча. Клара тихо стонет и вздрагивает, когда новый код заполняет ее тело.

– Нужно закрыть ее рану, – говорю я Матрице, отрывая зубами полоску скотча. – И это будет болезненно. Так что мне нужно, чтобы ты крепко держала ее.

Глаза Матрицы вспыхивают, но затем она кивает и хватает Клару за руки.

Я втягиваю воздух и, собравшись с духом, запихиваю скользкие ленты кишечника Клары обратно в живот.

Ее глаза широко распахиваются, спина выгибается, а с губ срывается крик. Матрица еще сильнее сжимает ее руки, прижимая к полу пещеры. Я туго стягиваю рану скотчем, а затем приклеиваю еще одну полосу крест-на-крест, удивляясь, что клей держится, несмотря на толстый слой пыли, покрывающий кожу. Отражающийся от стен крик Клары превращается в стоны.

– Руз, помоги нам! – кричу я, неуклюже пытаясь выдернуть кабель подключения из манжеты.

Потемневшими от крови и песка руками, я разворачиваю провод и втыкаю его в живот Клары, чтобы выплеснуть живой поток нанитов, которые стянут ее кожу.

– Сейчас ей будет еще больнее.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – прижимая ноги Клары, спрашивает Руз. – Ей очень больно. И если это не сработает…

– Меня не волнует, насколько ей больно, – огрызаюсь я. – С этим ничего не поделать.

Глаза Клары закатываются, а с губ срывается стон, когда наниты начинают работать. Кожа на ее животе пузырится, а на краях раны мерцает серебро. Процесс сканирования закончен на шестьдесят процентов, но он замедляется, потому что исцеляющий модуль перетягивает на себя всю энергию панели Клары. Я нахожу нужный код, а затем отправляю ей, чтобы стабилизировать эти процессы и сбалансировать нагрузку. И теперь мне остается только ждать.

– В этих тоннелях не должно быть столько одичалых, – бормочет Руз. Он откланяется в сторону, подальше от ног Клары, и сплевывает на пол. – У нас слишком слабая система безопасности. Нужно провести патрулирование и проверить все еще раз.